«Черные кабинеты» - [23]
Именным указом по докладу министра внутренних дел А.Е. Тимашева 24 февраля 1868 года Александр II дал согласие, чтобы «в видах содействия возможно большему раскрытию преступных деяний» судебные учреждения, «в случаях особой важности», обращались с требованиями сведений о частной почтовой и телеграфной корреспонденции в Министерство юстиции и получали через министерство эти сведения204. В июне 1872 года последовал циркуляр Тимашева о «надлежащем просмотре» переписки всех без исключения «поднадзорных <…> по политической неблагонадежности, а равно и осужденных по приговорам судов политических преступников» и объявлении им об этом205. 27 апреля 1873 года Александр II повелел «просмотр почтовой и телеграфной корреспонденции высланных по политическим причинам из Западного края и Царства Польского поляков, находящихся ныне под надзором полиции в Европейской России, прекратить». Но на запрос ярославского губернатора И.С. Унковского, касается ли это бывшего варшавского архиепископа Сигизмунда-Феликса Фелинского, последовал ответ из Министерства внутренних дел, что циркуляр «ни в каком случае на Фелинского и его свиту не распространяется» и вообще не распространяется на лиц, высланных «особым Высочайшим повелением» или «о надзоре за коими имеется особая переписка с Министерством». Касается же циркуляр «лишь общей массы… высланных за политическую неблагонадежность». В результате олонецкий губернатор Г.Г. Григорьев сообщал в МВД, что, по его мнению, в губернии имеется лишь один ссыльный поляк, переписка которого может быть освобождена от просмотра206.
В декабре 1875 года начальник III Отделения и шеф Корпуса жандармов А.Л. Потапов обратился к министру внутренних дел Тимашеву (почтовое ведомство в это время входило в состав МВД), указывая «на крайнюю необходимость в быстром и своевременном задержании на почте корреспонденции лиц, привлекаемых к делам политического характера, так как эта корреспонденция часто служит единственным вещественным доказательством преступных замыслов ее авторов и указывает их соучастников». Потапов просил, чтобы «изъятие из правил о неприкосновенности частной корреспонденции, допущенное для Министерства юстиции», допустить также и для начальника III Отделения.
А.Е. Тимашев учел аргументацию Потапова при подготовке доклада императору, и 3 января 1876 года такое право шефу жандармов и начальнику III Отделения было предоставлено. В соответствии с утвержденным положением процедура получения сведений оказалась весьма долгой и предполагала существенные ограничения. Губернские жандармские управления (ГЖУ), чтобы «иметь сведения о чьей‐либо политически преступной корреспонденции, должны были обращаться к Шефу жандармов. Последний запрашивал министра внутренних дел. Министр, в свою очередь, должен был секретно предписать управляющим почтовой частью в губерниях словесно сообщать местным начальникам жандармских управлений те сведения, которые им необходимы относительно корреспонденции лиц, указанных Шефом жандармов, не касаясь ее содержания, долженствующего оставаться неприкосновенным». Задержка же корреспонденции и ее выдача начальникам ГЖУ допускались «лишь относительно тех лиц, которые арестованы и то с соблюдением общих почтовых правил о выдаче корреспонденции ценной и заказной, за которую материально ответствует почтовая казна». Телеграммы должны были доставляться арестованным в места их заключения через «лиц, которым поручено иметь за ними надзор»207.
В 1874–1875 годах при Министерстве юстиции работала комиссия из представителей министерств внутренних дел, юстиции, военного, морского, а также II Отделения Собственной Е.И.В. канцелярии, почтового и телеграфного ведомства «для разработки вопроса о неприкосновенности частной переписки» и внесения его в Государственный совет в законодательном порядке. В конечном счете Государственный совет принял закон «Об осмотре и выемке корреспонденции лиц, против которых возбуждено уголовное преследование». Он был утвержден Александром II 30 октября 1878 года. В соответствии с ним судебные следователи могли требовать предоставления им сведений о корреспонденции лиц, привлеченных к уголовной ответственности. Но осмотр и выемка такой корреспонденции могли производиться лишь по постановлению окружных судов. Для просмотра корреспонденции лиц, заподозренных «по преступлениям государственным и по делам о противозаконных сообществах», чинам Корпуса жандармов достаточно было предъявить на почте запрос шефа жандармов, согласованный с министерствами внутренних дел и юстиции. Члены Судебной палаты, производившие следствие по таким делам, имели право осмотра и выемки корреспонденции без запроса окружных судов208. Высочайшим повелением 19 июня 1880 года данный порядок был распространен на военных следователей Военного и Морского министерств с обращением их в военно-окружные суды209.
В реальной жизни, конечно, эти законы толковались весьма расширительно. Так, в июне 1878 года генерал-губернатор Восточной Сибири барон П.А. Фредерикс направил начальникам губерний и областей предписание относительно наблюдения за перепиской «государственных преступников». Здесь указывалось, что такой контроль должен касаться «тех из них, особенное наблюдение за перепискою которых признается… необходимым» местным полицейским начальством
