«Черные кабинеты» - [18]

Информационный отдел ОГПУ указал своим ленинградским коллегам на необходимость в ходе следствия «особенно заострить внимание на выявление непосредственных чиновников “черных кабинетов” и на установление методов работы его». Поэтому допрашиваемые достаточно откровенно и подробно вспоминали о своих сослуживцах конца XIX – начала XX века, рассказывали о принципах привлечения к секретной работе, размерах неофициального денежного вознаграждения, отборе корреспонденции, методах ее вскрытия, связях с дипломатическим ведомством, военно-морской разведкой, Департаментом полиции и т. п. Например, И.И. Кудряшов, служивший в цензуре иностранных газет и журналов с 1894 года и в 1906‐м переведенный в экспедицию городской почты, где координировал всю работу по отбору корреспонденции, в ходе допроса назвал двадцать одну фамилию сотрудников цензуры и пятнадцать фамилий почтовых чиновников, сотрудничавших с «черным кабинетом». Служащий почтамта А.Т. Тимофеев перечислил тринадцать фамилий сослуживцев, работавших по отбору корреспонденции. Л.П. Григорьев, выполнявший в «черном кабинете» обязанности секретаря-машиниста, назвал двадцать одного сотрудника цензуры иностранных газет и журналов. За исключением отдельных неизбежных ошибок памяти (к примеру, тот же Кудряшов среди революционных деятелей, чья переписка просматривалась, назвал М.А. Бакунина, умершего в 1876 году), вся информация, имеющаяся в деле, достоверна, точна и интересна. Это подтверждается сопоставлением протоколов допросов с другими архивными и опубликованными источниками164.

Если к протоколам допросов я отношусь с высоким доверием, поскольку они проводились в 1929 году и показания давали девятнадцать человек, что позволяет в основном их сопоставить и перепроверить, то при работе с мемуарами я старался сохранять особую настороженность. Во-первых, они, как правило, пишутся спустя много лет после описываемых событий, а память человека избирательна и несовершенна. Во-вторых, автор мемуаров почти всегда старается представить себя с положительной стороны и подчеркнуть свое знание скрытых пружин «высокой политики». Приведу один пример. Историки частенько используют мемуары жандармского генерал-майора В.Д. Новицкого, занимавшего многие годы должность начальника Киевского губернского жандармского управления. В них, безусловно, немало интересного, но они требуют проверки. В частности, Василий Демьянович, ссылаясь на слухи («как говорили»), рассказывает, что одной из причин «ненависти и нерасположения» цесаревича Александра Александровича к графу П.А. Шувалову, главе III Отделения и шефу Корпуса жандармов, было то, «что одно из частных писем наследника содержанием своим сделалось известным Государю через перлюстрацию писем на почте». Наследник же был убежден, что делом перлюстрации руководит граф Шувалов165.

Если анализировать данный эпизод в контексте биографии Александра III, речь здесь может идти о событиях лета 1865‐го – весны 1866 года. В это время великий князь был глубоко увлечен княжной Марией Мещерской, фрейлиной императрицы Марии Александровны. Решительное объяснение между ними произошло 19 июня 1865 года. Но в связи со смертью старшего сына императора, Николая Александровича, 12 (24) апреля 1865 года Александр Александрович стал наследником престола, и выбор им будущей жены оказался делом государственной важности. Родители, Александр II и Мария Александровна, хотели, чтобы сын женился на невесте умершего Николая, датской принцессе Дагмаре.

Дневник Александра Александровича в полной мере передает те муки сердца, которые испытывал двадцатилетний молодой человек, разрываясь между чувством первой любви и чувством долга будущего монарха. На рубеже 1865–1866 годов состоялись разговоры сына с родителями о женитьбе на принцессе Дагмаре. Цесаревич дал свое согласие. Но забыть любимую девушку он не мог. В его дневнике 15 марта 1866 года есть запись: «Я ее [Марию] не на шутку люблю, и если бы был свободным человеком, то непременно бы женился…». В апреле 1866 года одна из французских газет напечатала статью об увлечении русского цесаревича княжной Мещерской. Заметку перепечатал ряд европейских изданий, в том числе в Дании. Необходимо было окончательное решение. 29 мая княжна Мария выехала во Францию. В этот день произошло ее прощальное свидание с наследником престола. В Париже она вышла замуж за князя П.П. Демидова и умерла летом 1868 года при родах. В свою очередь, Александр Александрович стал мужем принцессы Дагмары (Марии Федоровны), и их брак в личном плане оказался очень счастливым166.

Из этого видно, что перлюстрация письма Александра Александровича, если таковое существовало, могла произойти до конца мая 1866 года. Но в то время влюбленные находились рядом и посылать письма по почте не было необходимости. Граф П.А. Шувалов же был назначен начальником III Отделения и шефом Корпуса жандармов лишь 10 апреля 1866 года, будучи до этого генерал-губернатором Прибалтики (Остзейского края). В результате эпизод, рассказанный В.Д. Новицким, представляется недостоверным.

Откровенно лживым является утверждение Новицкого, что якобы со времени Александра III перлюстрация писем «практиковалась чрез особых доверенных почтовых цензоров, которые