Черные души праведников - [8]

– Нас должно быть шестнадцать, – пояснил пожилой седой мужчина интеллигентного вида, в очках в тонкой золотой оправе.

Вера Ивановна заметила его еще во время посадки на самолет: он приволакивал странно вывернутые ноги. ДЦП, сразу поняла она, и прониклась к мужчине сочувствием.

– Одного человека не хватает. Думаю, придется подождать.

– Вы знаете сербский? – спросила девушка, которая сопровождала молодого мужчину в свитере.

Старик открыл рот, чтобы ответить, но не успел. Молодая женщина несколько вызывающего вида в белой шубке, увешанная серебряными украшениями, проговорила:

– Не надо никого ждать. Он не придет.

Голос у нее оказался мелодичный и звучный, как у певицы. Вере Ивановне стало жалко светловолосую девушку: тут к гадалке не ходи, и так ясно, что она говорит о своем парне или женихе. Вон как губки поджала.

Пожилой мужчина, которого Вера Ивановна про себя окрестила «Профессором», сказал что-то водителю, и тот улыбнулся, сделав всем знак следовать за собой.

Их небольшая группа вышла из здания аэропорта, и тут Вера Ивановна впервые осознала, что они попали в южную страну. После казанских и московских морозов, снегов и метелей она словно очутилась опять в октябре. Небо хмурилось, грозя разразиться дождем, было ветрено, но снега не было, мороза и подавно, так что ее теплый пуховик с меховой оторочкой оказался неуместен.

– Конец декабря, а тут такая теплынь, – сказала она.

– В горах, наверное, есть снег, – предположил муж.

Путешественники погрузились в белый микроавтобус. Их с мужем и Профессора пропустили первыми, из уважения к возрасту – они были самыми пожилыми среди всех.

Детей не было, кроме девочки-подростка лет четырнадцати-пятнадцати, но ее ребенком назвать язык не поворачивался. Высокая, полноватая, с подведенными синим карандашом глазами, жгуче-черными волосами и вполне оформившейся фигурой, она постоянно жевала жвачку и слушала что-то, нацепив наушники. Девочка ехала с родителями, и Вера Ивановна подумала, что им небось нелегко было уговорить дочь отправиться в семейную поездку.

Профессор взял на себя роль переводчика. Он сел рядом с водителем и, когда все угнездились на своих местах, сказал:

– Нашего провожатого зовут Драган, он довезет нас до… – тут он слегка запнулся, – до туристического комплекса. Там нас должны встретить и расселить по домикам.

В этом, как говорилось в рекламном проспекте, была изюминка нового курорта. Не одна многоэтажка на всех – улей с комнатами-сотами, а свой, отдельный коттедж для каждого. Величина и благоустройство коттеджа зависят от пожеланий и финансовых возможностей гостя. Есть скромные, небольшие, а есть шикарные люксы.

Все это отлично, вот только никакой особой новизны, по мнению Веры Ивановны, в затее не было. Раньше в России строили базы и дома отдыха, и они с мужем в молодости часто ездили туда отдыхать – и вдвоем, и с дочкой. И тоже жили в отдельном домике, а готовили на общей кухне или ходили в столовую. Правда, никаких люксов не предполагалось: обстановка самая что ни есть спартанская.

Между тем автобус тронулся с места, выехал с территории аэропорта. Мимо потянулись поля, плоская равнина без намека на горы. То и дело они заезжали в поселки и деревеньки, дома в которых были совсем не похожи на те, что строили на родине, в России; иногда пересекали мостики, перекинутые через речки.

– Ехать будем примерно четыре часа, – перевел Профессор слова Драгана. – Можно поспать после перелета.

Водитель включил негромкую музыку, и приятный мужской голос запел на незнакомом языке. Дочь перед поездкой сказала Вере Ивановне, что сербский – точь-в-точь как русский, но, судя по всему, была неправа. Вере Ивановне удавалось разобрать лишь отдельные слова, а общий смысл ускользал. Зато надписи на зданиях в поселках читались легко и были понятны сразу: «Апотека», «Продавница», «Пекара», «Кафана».

Профессор предложил познакомиться, и все пассажиры один за другим послушно назвали свои имена. Вера Ивановна с мужем тоже назвались, но запомнить, как кого зовут, не получилось. Слишком много имен и лиц. В памяти осталось только имя Профессора – Иван Александрович, да грустной девушки в белом, которую звали Ольгой.

Поселки сменяли друг друга, перемежались гектарами полей. Поначалу Вера Ивановна старалась рассмотреть окружающий пейзаж, но вскоре устала от его однообразия и задремала.

А когда проснулась и поглядела в окно, не поверила своим глазам. Показалось, будто она попала совсем в другую страну. Никаких полей, долин, речушек и поселков больше не было.

Узкая дорога уводила в горы, с каждым поворотом поднимаясь все выше. С правой стороны тянулся отвесный склон, сплошь покрытый деревьями и кустарниками, с левой – обрыв, на который было страшно смотреть.

Иногда вместо кручи взору открывались более или менее широкие площадки, но за ними таился все тот же обрыв, и сердце Веры Ивановны замирало при мысли о том, что будет, если водитель окажется недостаточно осторожен.

– А вдруг навстречу поедет другая машина? – вполголоса спросила она.

– Проснулась? – Муж, видимо, так и не сомкнул глаз. Он не мог спать в дороге – ни в поездах, ни в самолетах, ни в автомобилях.