Черные алмазы - [4]

Но зато он был чрезвычайно сообразителен. Знал, что ленивец только листья обгладывает на плодоносных пальмах. А откуда знал? Это тайна. Я так же не могу раскрыть ее, как не могу ответить на вопрос, откуда бабочке яблоневой гусеницы известно, что личинки нельзя откладывать на листьях сорта «белый налив», так как почки на этом дереве распускаются лишь в конце мая и гусеница может погибнуть от голода.

Так или иначе, но носорог знал, что ленивец не ест орехов с пальмы: слишком это утомительное для него занятие.

Поэтому, заслышав крики висящего на дереве ленивца, он уже знал, что сейчас встретит «своего человека», и спешил помочь и ему и себе.

Ленивец, уцепившись железными когтями за прекрасную пальму, раскачивался в воздухе; носорог подошел к дереву и прежде всего начал тереться о него боком. Приятно было содрать с себя улиток, прилепившихся к нему в иле, словно репейник к свинье. От этого пальма с висевшим на ней ленивцем начала сильно раскачиваться. Ленивцу, вероятно, очень нравилось такое качание, которое не стоило ему труда.

И тогда носорог острыми рогами начал вырывать ветвистые корни пальмы, чтобы повалить дерево на землю.

Такой метод хозяйствования был весьма порочен и достоен всяческого осуждения.

Работа носорога требовала времени. Наступила ночь, и при свете луны появились ночные обитатели.

Из своего дупла выбралась рептилия, которая долго воображала, будто она тоже птица, потому что у нее есть крылья, птичьи лапы и длинный клюв; но она вдобавок к этому обладала еще крокодильим хвостом и ушастой лошадиной мордой. Таким образом, рептилия уже просто не знала, к какому виду она принадлежит, и выходила подивиться на собственные следы в сырой глине.

Вылезал с плеском из болота запоздалый потомок птеродактиля, вертел приставленной к лебединой шее крокодильей головой с разинутым ртом и шуршал в воздухе кожаными крыльями: а вдруг удастся взлететь?

Выползал на берег гигантский трионикс, первобытная черепаха, и, пожалуй, даже не черепаха, а скорее панцирная ящерица с длинной вытянутой шеей и острым чешуйчатым хвостом под крепкой щитовидной броней; она пыталась зарыть в песок свои яйца размером с человеческую голову: а вдруг солнцу еще удастся их «высидеть»?

Все они были уже чужаками в эпоху плиоцена.

А из прибрежных зарослей выползал на брюхе ночной разбойник-душитель, саблезубый тигр — гигантская кошка, которая убивала слона, если встречалась с ним один на один, тащила в свою берлогу зубра и горящими глазами высматривала в ночных дебрях добычу.

Птеродактиль для тигра лакомый кусочек. У него мягкая, жирная от питания рыбой кожа; вот только врасплох его захватить трудно. Слух у него тонкий. Он различал шаги существ, рожденных в неозойскую эру, и, распознав по шороху тигра, кидался назад, в болото. Крылья теперь служили ему скорее для плаванья, чем для полета.

А вот на трионикса можно напасть внезапно, он ведь глух. Когда он задними лапами зарывал в песок свое яйцо, тигр одним прыжком оказался у него на спине.

Первобытной кошке было знакомо и это мясо — сочное и вкусное. Пища господ.

Только трионикс был не такой черепахой, как прочие. У него было оружие — хвост. Моментально втянув под широкий панцирь голову и четыре лапы, он, словно железным бичом, принялся избивать чешуйчатым хвостом напавшего на него врага. Саблезубый тигр не был готов к подобному приему. Другие черепахи позволяли перевернуть себя на спину, а потом уже можно было, как аз тарелки, лакомиться их вкусным мясом, а эта, оказывается, и драться умеет. И сдачи ей не дашь. У нее броня: когти сквозь нее не проникают.

Тем временем носорог повалил пальму. Ленивец шлепнулся наземь и остался там лежать. Будет ждать утра, чтобы подняться с земли.

Носорог накинулся на грозди фиников и принялся пожирать лакомство с поваленного дерева, весело похрустывая твердыми, будто железными, косточками.

Этот звук привлек внимание свирепого хищника. А там что подворачивается? Черепаху придется оставить в покое — слишком уж дорогое удовольствие, — быть может, попадется добыча полегче? Ага, ленивец и носорог, Ленивец пожива нетрудная, но блюдо не из заманчивых: тощий, поджарый, невкусный. А мясо носорога похоже на коровье. Особый деликатес — его ступни. Но он тварь грубая. И шкура у него толстая.

Однако и носорог заметил разборчивого врага, а у него, как у свиньи, была привычка, завидев неприятеля — особенно во время еды, — не дожидаться его атаки. Носорог любил поесть спокойно и тех, кто ему мешал, гнал прочь. Он даже не посмотрел — все равно он плохо видел, — кто этот невежа. Какой зверь уставился на него огненным глазом? Носорог прекрасно знал, что нападающий спереди противник ему не страшен, поэтому он бросился прямо на врага.

Тигр, не дожидаясь, пока этот безумец растопчет его, отскочил, сошел с его пути, а чудовище в кожаной рясе, весело похрюкивая, с великим торжеством вернулось к прерванному ужину.

Но тигр не убежал. Он притаился в зарослях за спиной носорога и, когда тот с особым удовольствием захрустел сладкими косточками, сделал громадный прыжок и оказался у него на спине.

У палеотерия шкура была очень толстой, но все же тигриные когти проникают сквозь нее, а зубы хищника могут вонзиться в чувствительное местечко. Однако и эта опасность еще не была смертельной. Толстокожее чудовище, неся на себе другое чудовище, вцепившееся ему в спину, бросилось в болото и погрузилось на дно. А закончилось это так: носорог мог пробыть под водой дольше, чем сухопутный разбойник, поэтому тигр вынужден был прекратить борьбу и, голодный, с пустым желудком, выплыл на берег.