Черняховский - [76]

— Тренировку проведем, — охотно согласился Иван Данилович, — коли наступать собираетесь!

Черняховский, прощаясь, пожал руки старшине и солдатам, что стояли поближе. В том числе и молоденькому рядовому Смирнову, который чем-то привлек его внимание. Запомнились умные, внимательные глаза юноши, его открытое, одухотворенное лицо. «Хороший боец», — подумал Иван Данилович.

Командующий фронтом поздно вернулся в штаб фронта.

Было уже за полночь. Порученец Комаров давно с беспокойством поглядывал на командующего, который много часов не вставал из-за стола, заваленного картами. Наконец не выдержал:

— Иван Данилович, вы исчеркали четвертую карту. Вам мало двадцати четырех часов в сутки, хотите все сами решить за всех: и за артиллеристов, и за танкистов, и за авиаторов?..

— А ты знаешь, что сказал Кутузов на военном совете в Филях? «Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки». Видишь, как глубоко Кутузов чувствовал свою ответственность за судьбу армии. А в наше время ответственность командующего еще больше. Только одной техники сколько у нас! Поэтому и приходится работать над четвертой картой.

— Понимаю, Иван Данилович. Но без сна тоже нельзя. Отдохните, а потом выслушаете предложения своих помощников.

— Но прежде чем слушать помощников и оценивать то, что они будут докладывать, необходимо сначала самому разобраться. А потом учти: каждый кулик свое болото хвалит. А мне нужно усилиями всех родов войск решить задачу в масштабе фронта. К тому же все нужные справки я от них получил. — Черняховский продолжал: — Мне ведь не только за себя мыслить надо, но и за командующего «Центром». Фельдмаршал фон Буш по ту сторону не сидит сложа руки. Наверное, все разработал, сколько и когда должна выпустить снарядов каждая пушка, когда и как будут введены в бой резервы, не забыл назначить команды по приему русских пленных. Сверх того Буш собирается обескровить наши войска на заранее подготовленных оборонительных рубежах и затем перейти в контрнаступление. Авантюра, конечно, но нам надо подумать и об этом.

Черняховский подозвал Комарова к расстеленной на столе огромной карте:

— Чтобы сокрушить оборону противника, артиллерист делает свои расчеты, авиатор — свои. Кто должен объединить и согласовать их усилия? Командующий со своим штабом. Или взять проблему борьбы с вражескими танками? В этом деле будут участвовать все войска, в том числе инженерные. Необходимо согласовать их действия, направить на решение единой задачи. Ведь если что-то не предусмотрено, наступление захлебнется, мы понесем потери. За все, Алеша, с нас спросят и современники и потомки, — в раздумье сказал Черняховский. — Историкам-то полегче. Возьмут точные данные о противнике, о наших войсках, сопоставят и не торопясь примутся рассуждать: «Причины поражения войск Черняховского заключаются в том-то и том-то». Разложат по полочкам все наши ошибки, подведут итоги. А мы решаем задачу со многими неизвестными…

— И все-таки надо бы вам отдохнуть, — стоял на своем Комаров.

Не все порученцы могли позволить себе так говорить с командующим. Но у Черняховского с Комаровым сложились особые отношения. Еще в сорок первом году, когда они под вражеским огнем переправлялись через Западную Двину, Комаров спас Ивану Даниловичу жизнь.

Наутро Черняховский собирался обсудить замысел предстоящей операции с командующими родами войск, заслушать их доклады и предложения, чтобы внести необходимые коррективы. Но заболел. Не успел выздороветь, как его и члена Военного совета генерала Макарова вызвали в Москву.

По дороге в Москву Иван Данилович не мог сдержать волнения. Пытался отвлечься, отдохнуть, но мысли вновь и вновь обращались к докладу.

И вот Москва, Генеральный штаб. Черняховский с Макаровым приехали 25 мая, но еще накануне в Ставке под председательством Верховного Главнокомандующего, с участием Г.К. Жукова, А.М. Василевского и К.К. Рокоссовского началось обсуждение плана операции «Багратион».

Василевский и Жуков приветливо встретили Черняховского. Подробно рассмотрели предложенный им план.

Опытные военачальники прекрасно понимали, что происходит сейчас в душе Черняховского, и ободрили его. Иван Данилович мысленно поблагодарил их за такую нужную ему поддержку.

План 3-го Белорусского фронта в принципе был одобрен. В тот же день Черняховского и Макарова пригласили в Ставку, в Кремль.

За длинным столом в зале заседаний — члены Государственного Комитета Обороны, члены правительства. Многих из этих людей Черняховский знал раньше только по портретам. На какой-то момент его охватило волнение, но он сразу взял себя в руки, когда Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин предоставил ему слово.

Полнейшая тишина и внимание присутствующих помогли Черняховскому излагать свои соображения спокойно, свободно оперируя цифрами и фактами, не заглядывая в записную книжку. Когда он начал обосновывать необходимость нанесения двух мощных ударов, Сталин подошел к карте с обозначенным на ней планом операции 3-го Белорусского фронта.

— Что же вы нам докладываете о двух ударах, когда у вас на карте один?

— В плане операции расчет приведен, исходя из имеющихся возможностей. Если фронт получит дополнительные силы и средства, сделаем перерасчет для второго направления.