ЧерноLove (сборник) - [7]

– Это свинина?

– Так точно-с, кабанчик! – выстрелил официант, нагнувшись еще ниже с полотенцем наперевес и бегая глазами, как прирожденный вор, лгун и подлец.

– А вообще – похоже на баранью ногу! – заметил Вадим.

– Так точно-с, баранчик! – снова ответил официант и улыбнулся, дернув ухом и отогнав зеленую муху.

– Так это кабан или баран? – с азартом спросил Вадим, воткнув гинсу в плоть вкусной ноги.

– Дык, это… кабанчик, это и баранчик, как вам захочется! – изворачивался официант, глупо улыбаясь и нервно подергивая ушами.

– А я, может быть, хочу, чтобы это был изюбрь! – направленно издеваясь, парировал Вадим, заглядывая в вонючие глаза лживого халдея.

– Так точно-с, изюбрик, свежий, только с выстрела принесли, прямиком в лоб пулька вошла! Изюбрь венгерских лесов, там и хлопнутый.

– А в кувшине что? – вздохнул равнодушно Вадим и поправил манжет на рукаве.

– Дык, вино, редкое, вкусное, из лозы солнечной, виноградной, из лозы, выращенной на левом берегу чилийской долины Смертельного Изобилия. Ваша жена привезла, велела вам налить под мяско!

– Долины Смертельного Изобилия? Жена, говоришь? Ну хватит шнуровать мне на ухо, сам попробую и скажу, что за вино такое! – Вадим взял тяжелый кувшин и, повернув его ко рту, подставил губы. Кувшин был пуст. Механически облизнув сухие губы, Вадим сглотнул пустоту и проснулся от разочарования. Сон быстро распался на туманные куски…

Городской центральный вокзал был большим и чистым. По чьей-то умной воле, на тротуарах не было плевков и стояли чистые урны с пакетами. Народ венгерского государства почему-то руководствовался странной для многих людей наплевательской идеей о том, что на асфальт плевать нельзя! То здесь, то там мелькали улыбчивые лица с глазами узкими или обычными. Китайские, японские и корейские туристы дружными толпами сновали вокруг, иногда пощелкивая своими фотоаппаратами, продукцией их же мозгов и их же заводов. Их много, они приветливые, трудолюбивые и воспитанные люди, совсем из других миров на нашей земле! Дисциплинированные немецкие дети самостоятельно дожидались родителей с собаками на поводке, угощая четвероногих охранников мороженым в жаркий летний день. Голос диктора звучал на весь вокзал четко и не раздражал привычными гнусавыми звуками. Смысл каждого слова можно было разобрать. Объявления дублировались на английском и немецком языках, с уважением к другим языковым группам. Мусорщики в зеленых комбинезонах подбирали мусор в мешочки, не мешая огромным толпам быстро перемещаться по перронам в поисках своего вагона. Вокзал Будапешта жил ускоренной жизнью, давая укрытие людям и вездесущим голубям под своей высокой куполообразной крышей. Менялы, с лицами арабов, украшенных пятидневной щетиной, обменивали деньги разных стран, уважительно кивая головами и бросая в воздух резкие слова одобрения и надежности. Выглаженные полицейские в солнцезащитных очках, суетливые цыганские румыны с выкриками на их собственном языке, изобилие больших часов с обычными циферблатами, фрески на стенах, чистые полы и улыбки банановых и газетных продавцов, – это был калейдоскоп, который Вадим увидел сразу, впитывая уклад чужой жизни, сквозь глаза, мысли и запахи. Он ступил на перрон, поблагодарив проводника за чай и теплый вагон, повернул голову к выходу с вокзала и поймал себя на мысли, что командировка пролетит быстро, потому что все на свете умеет начинаться и обязательно быстро заканчиваться!

Солнце сияло на всю площадь, обливая лучами памятник местным героям далеких лет. В каждой столице мира и не только можно встретить памятники павшим борцам за свободу, но нельзя увидеть памятники борцам за рабство или не павшим борцам за свободу! Это же мягкая схема! Выбор очевиден! Умеют ориентироваться, когда слышат память зла. Те, у кого, по их мнению, нет свободы, боролись с теми, у кого она была? Тогда сама свобода – это химера или переходной вымпел от одного убеждения к другому? А затем любая свобода трансформируется в привычку и желание поработить новых людей, однажды от кого-то узнавших, что они слепы и несвободны! Круг замкнулся! Черт! Ни на одном таком памятнике не нацарапано даже гвоздем «Кто родился со свободной душой, тому необязательно забирать свободу у других душ!». Это люди, их эмоции, их образ мысли, их отношение к собственным формулировкам. Солнце лилось на памятник из сияющего ковша, как на чей-то рукотворный камень, чтобы поддать еще больше жару в нарисованный, новенький день. Вадим поменял свое привычное место в пространстве, а это всегда перемены, это не просто перемены, это непредсказуемость и еще черт-те что, чего никто не знает. Доподлинно известно, что, выйдя из ближнего круга «дом – работа – ближайший магазин – пикник – улица – машина – офис», все без исключения попадают на новую линию своей судьбы, где остается только принимать и быстро учиться или не принимать и обязательно оставаться в обозначенных дураках. Если кто-то, садясь в поезд или пароход, самолет или автобус, думает, что все будет как всегда, он уже наживка, он кукольная перчатка в просторном театре. Будет ли это гордая опера, глупейший водевиль, шедевр со светом в туннеле или проезжающий мимо крикливый балаган, решать не актерам!