Черное зеркало - [2]
Некогда зеркало хранилось в коллекции графов Питерборо со следующей надписью: „Черный камень, посредством которого доктор Ди вызывал духов“.
При распродаже коллекции Уолпола его купило неизвестное лицо за двенадцать фунтов, и с тех пор, несмотря на все предпринятые розыски, его так и не удалось найти.
Известно, что ни в роду Питерборо, ни в роду Уолполов никогда не пытались воспользоваться этим магическим предметом и ревниво берегли его, опасаясь больших бед, которые могло бы вызвать чье-либо неуместное любопытство.
Элайас Ашмол, автор диковинной и жуткой книги „Theatrum Chemicum“*<*„Химический театр“ (средневек. лат.)>, рассказывает о черном зеркале в следующих выражениях: „При помощи сего магического камня можно увидеть всякое лицо, какое пожелаешь, в какой бы части света оно ни находилось, пусть даже скрывалось бы в самых отдаленных покоях или в пещерах, что помещаются в недрах земных“.
Надо полагать, что и позднейшие владельцы зеркала, страшась такой власти, остереглись испытывать…»
Бакстер-Браун не стал читать окончание статьи, посвященное плачевной судьбе загадочного Джона Ди, зато вооружился увеличительным стеклом, чтобы разобрать надпись мелким почерком на полях:
«Да, но мрачный разбойник Эдвард Келли, тенью следовавший за злосчастным Ди, пользовался зеркалом для отыскания кладов и для совершения своих таинственных преступлений.
В руках бесчестного человека этот достопримечательный предмет, несомненно… (здесь бумагу прогрыз жучок, и часть текста отсутствовала)…то, что ТАИТСЯ в зеркале».
Слово «таится» было не подчеркнуто, а написано крупными буквами.
Заметки на полях заканчивались несколькими строчками другого, торопливого почерка:
«Зеркало похитили Куэйтерфейджи. Они воспользовались им, чтобы отыскать сокровища… (здесь опять поработал жучок)…да будут прокляты до последнего своего колена».
Глубоко и протяжно по своему обыкновению вздохнув, Бакстер-Браун нажал на пружинку потайного ящика небольшой уродливой конторки в стиле Дедлоу и положил туда альманах Уоррена рядом с кожаным футляром. В футляре хранились дорогие, тонкой работы инструменты из полированной стали. Они были очень добротные и некогда принадлежали Стентону Миллеру по кличке Козел, которого мартовским утром повесили в Нью-гейтской тюрьме, в то время как от проливного дождя, смешанного с крупным градом, разбивались стекла в домах на Патерностер-роу.
Лекарь покачал головой; он оказывал помощь Стентону Миллеру, когда его, полумертвого от побоев расправившейся с ним толпы, доставили в полицейский участок в Ротерхайте.
— Возьмите-ка это вместо гонорара, док, — шепнул ему несчастный, когда полицейский на миг отвернулся. — Всегда может пригодиться… Да и неохота, чтобы у меня это нашли.
На исход дела самого Стентона Миллера «это» никак не повлияло, а вот Бакстер-Брауну и впрямь кое в чем пригодилось — ведь ему, бывало, не удавалось заработать и фунта в неделю.
— Ну-с, Полли… — промолвил он, пуская струю дыма в потолок. Три дня спустя он уже знал, что последний маркиз Куэйтерфейдж живет на Эстиз-роу, в старом ветхом доме с запыленными окнами, которые зато были занавешены тяжелыми и дорогими парчовыми шторами.
— А, этот чертов скряга Куэйтерфейдж — да покарают его Господь и все святые угодники! — выкрикнула торговка-зеленщица как раз тогда, когда Бакстер-Браун с беспечным видом прогуливался по Эстиз-роу.
И он увидел, как старичок с крошечной головкой, расфранченный на манер Брэммела*<*Джордж Брайан Брэммел (1778–1840) — знаменитый английский денди>, мелкими шажками поднимается на крыльцо.
Эстиз-роу — захолустная улочка в Кэнонбери, на ней и днем-то мало народу, а глубокой ночью и вовсе безлюдно.
Вход в особняк Куэйтерфейджей преграждала крепкая дверь, вся в запорах и с двойной цепочкой; зато дворовая калитка, выходившая на неглубокий канал Олвин, без долгих колебаний поддалась первому же нажиму полуторафутового стального прута. Бакстер-Браун прошел через дворик, затопленный дождями, словно речная старица, открыл задвижку на окне домашней прачечной и без труда отыскал дорогу в комнаты верхнего этажа.
Да, Стентон Миллер говорил правду, его инструменты и впрямь кое для чего годились! Бакстер-Браун убедился в этом, разрезая стальную обшивку затейливого домашнего сейфа, украшенного золоченой нитью и изящными коваными узорами.
Он уже заканчивал свою работу, когда вошел маркиз Куэйтерфейдж, держа перед собой кочергу.
Доктор вырвал у него из рук это смехотворное оружие и стукнул им по маленькому грушевидному черепу.
Старик пискнул по-птичьи и упал; профессиональный опыт подсказал Бакстер-Брауну, что второго удара не требуется.
Без спешки и волнения обследовав внутренность шкафа, он обнаружил там двенадцать фунтов ассигнациями, кучку новеньких шиллингов и, в красном шелковом чехле, зеркало доктора Ди.
Вернувшись домой, Бакстер-Браун на три четверти опорожнил бутыль виски и извлек зеркало из чехла.
Огорченно вздохнув, он отложил на стол Полли, потому что в кульке больше не оставалось табаку. После чего со всей внимательностью принялся изучать диковинный магический предмет.
Узкий темный овал сиял словно клочок безлунного и беззвездного ночного неба; лекарь заметил, что он блестит, не отражая никакого света; тем не менее в сумрачных глубинах зеркала он не обнаружил ничего необыкновенного.
«Жан Рэй — воплощение Эдгара По, приспособленного к нашей эпохе» — сказал об авторе этой книги величайший из фантастов, писавших на французском языке после Жюля Верна, Морис Ренар, чем дал самое точное из всех возможных определений творчества Жана Мари Раймона де Кремера (1887–1964), писавшего под множеством псевдонимов, из которых наиболее знамениты Жан Рэй, Гарри Диксон и Джон Фландерс. Граница, разделявшая творчество этих «личностей», почти незрима; случалось, что произведение Фландерса переиздавалось под именем Рэя, бывало и наоборот; в силу этого становится возможным соединять некоторые повести и рассказы под одной обложкой, особо не задумываясь о том, кто же перед нами — Рэй или Фландерс. Начиная уже второй десяток томов собрания сочинений «бельгийского Эдгара По», издательство отдельно благодарит хранителей его архива и лично господина Андре Вербрюггена, предоставившего для перевода тексты, практически неизвестные на родине писателя.
Бельгиец Жан Рэ (1887 – 1964) – авантюрист, контрабандист, в необозримом прошлом, вероятно, конкистадор. Любитель сомнительных развлечений, связанных с ловлей жемчуга и захватом быстроходных парусников. Кроме всего прочего, классик «чёрной фантастики», изумительный изобретатель сюжетов, картограф инфернальных пейзажей. Этот роман – один из наиболее знаменитых примеров современного готического жанра в Европе. Мальпертюи – это произведение, не стесняющееся готических эксцессов, тёмный ландшафт, нарисованный богатым воображением.
Бельгиец Жан Рэ (1887 – 1964) – авантюрист, контрабандист, в необозримом прошлом, вероятно, конкистадор. Любитель сомнительных развлечений, связанных с ловлей жемчуга и захватом быстроходных парусников. Кроме всего прочего, классик «чёрной фантастики», изумительный изобретатель сюжетов, картограф инфернальных пейзажей.
Бельгийский писатель Жан Рэй, (настоящее имя Реймон Жан Мари де Кремер) (1887–1964), один из наиболее выдающихся европейских мистических новеллистов XX века, известен в России довольно хорошо, но лишь в избранных отрывках. Этот «бельгийский Эдгар По» писал на двух языках, — бельгийском и фламандском, — причем под десятками псевдонимов, и творчество его еще далеко не изучено и даже до конца не собрано. В его очередном, предлагаемом читателям томе собрания сочинений, впервые на русском языке полностью издаются еще три сборника новелл.
Смерть прожорлива. Герои рассказа тоже охотно предаются желудочным утехам. Но кто же из них людоед?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все готово к бою: техника, люди… Командующий в последний раз осматривает место предстоящей битвы. Все так, как бывало много раз в истории человечества. Вот только кто его противник на этот раз?
Археолог Семён Карпов ищет сокровища атанов — древнего народа, обладавшего высокой культурой и исчезнувшего несколько тысячелетий тому назад. Путь к сокровищу тесно связан с нелогичной математикой атанов, в которой 2+2 в одном случае равняется четырём, в другом — семи, а в третьем — одному. Но только она может указать, где укрыто сокровище в лабиринте пещер.
На очень похожей на Землю планете космолингвист встретил множество человекоподобных аборигенов. Аборигены очень шумны и любопытны. Они тут же принялись раскручивать и развинчивать корабль, бегать вокруг, кидаться палками и камнями. А один из аборигенов лингвисту кого-то напоминал…
Американцы говорят: «Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным». Обычно так оно и бывает, но порой природа любит пошутить, и тогда нищета и многочисленные хвори могут спасти человека от болезни неизлечимой, безусловно смертельной для того, кто ещё недавно был богат и здоров.
Неизлечимо больной ученый долгое время работал над проблемой секрета вдохновения. Идея, толкнувшая его на этот путь, такова: «Почему в определенные моменты времени, иногда самые не гениальные люди, вдруг, совершают самые непостижимые открытия?». В процессе фанатичной работы над этой темой от него ушла жена, многие его коллеги подсмеивались над ним, а сам он загробил свое здоровье. С его больным сердцем при таком темпе жить ему осталось всего пару месяцев.
У Андрея перебит позвоночник, он лежит в больнице и жизнь в его теле поддерживает только электромагнитный модулятор. Но какую программу модуляции подобрать для его организма? Сам же больной просит спеть ему песню.