Черное море. Колыбель цивилизации и варварства - [12]

Скифы уже были там, в крымской степи и на равнинах, когда греки впервые причалили к берегу в VIII веке до н. э. В последовавший за этим период греческой колонизации, продлившийся несколько веков, напор миграции на запад из Центральной Азии был слаб, и прошло еще пятьсот лет, прежде чем скифы продолжили свое путешествие на восток, и на их место пришли сарматы. Затем, в первые столетия нашей эры, натиск кочевых народов, шедших один за другим, стал гораздо более настойчивым. За сарматами пришли готы с севера, потом гунны, разрушающие все на своем пути, а затем хазары, которые в VIII веке основали на черноморском побережье свою недолго просуществовавшую тут степную империю. Тюркоязычные кочевники (называвшиеся по‑разному – кыпчаками, куманами или половцами) захватили степь между XI и XIII веками, после чего их вытеснили или прогнали дальше на запад наступающие татаро-монголы Золотой Орды.

Столица Золотой Орды, Сарай, располагалась далеко от черноморского побережья, в среднем течении Волги. Орда всегда была рыхлым политическим объединением, которое вскоре начало распадаться на части, и в XV веке южная ветвь Орды создала свое собственное независимое государство на внутренних равнинах полуострова Крым, чтобы осесть там, заняться интенсивным земледелием и скотоводством и постепенно забросить прежнюю кочевую жизнь. Это было Крымское ханство, или государство крымских татар. Вслед за этим на несколько столетий в Крыму воцарилось относительное спокойствие, пока Османская империя, захватив Константинополь, не добралась до северного берега Черного моря и самого Крыма. Для крымских татар, которые в XIV веке приняли ислам, власть турок означала скорее просто смену подданства, чем изгнание, и ханство просуществовало до самого 1783 года, когда Екатерина Великая завоевала Крым для Российской империи.

Для того чтобы зоны тела и разума в Крыму могли совместно богатеть, необходимо было два условия: купцы на побережье, имеющие безопасный доступ к внешним рынкам Средиземноморья и за его пределами, и стабильная политическая ситуация в степи. Иногда на великой равнине случались смуты, тогда торговые пути закрывались, выращивать хлеб за пределами городских стен становилось опасно, а сами города-колонии периодически грабили и жгли. Но в течение долгих периодов времени, особенно в скифские времена, там царил мир. Греческие колонисты и скифские вожди на побережье выращивали хлеб на экспорт, на рынки приморских городов, основанных греками, из северных лесов поставлялись меха, воск, мед и рабы, и скифы по большей части беспрепятственно пропускали эти караваны через свои открытые пастбища к морю. И греческие купцы, и скифские князья из внутренних земель исключительно разбогатели на барышах от зерна и рабов, кормя и обеспечивая рабочей силой весь эллинский и римский мир.

Скифы и пришедшие за ними сарматы и готы тратили это богатство с размахом. Они покупали драгоценности и золотые изделия, которые по их личному заказу и прихоти изготовляли в городах-колониях греческие мастера и их местные подмастерья. Они уносили сокровища с собой в могилу, дабы вечно лежать под высокими курганами среди своих жертвенных лошадей, рабов и женщин.

Если ехать через крымскую степь на восток, вы оказываетесь у последней трапециевидной дюны, где земля у ваших ног уходит вниз. В лицо вам непрерывно хлещет жестокий ветер – вы стоите на последнем горном хребте и смотрите через Азовское море на бесконечную палевую равнину, которая начинается здесь и тянется через весь континент – за северную оконечность Каспийского моря и до самого озера Байкал. Линии горизонта нет: только длинная полоса темноты на востоке, означающая приближение ночи.

На этом гребне находится фундамент каменной башни. Когда татаро-монголы Золотой Орды пришли на Крымский полуостров, прошлепав на своих малорослых лошадках через солончаковые болота Азовского моря, они увидели эту башню наверху, вырисовывающуюся на фоне неба, и назвали ее кырым – крепость. Они разбили за ней свой первый лагерь и ставку в Эски-Кырым – “старой крепости”, и отсюда, вероятно, происходит название “Крым”. Из Эски-Кырыма татары двинулись в Бахчисарай и заложили дворец своего ханства в зеленой долине, наполненной журчанием воды и соловьиным пением.

Зона тела всегда нетерпеливо давила на зону разума. Иногда это давление бывало разрушительным, как, например, в конце XIII века, когда татары прискакали из Эски-Кырыма к морю и разграбили крупный генуэзский город Кафу. Но часто оно меняло свою природу. Незримая стена между “европейскими” колонистами и “туземными” кочевниками постоянно ветшала или обнаруживала широкие бреши.

Скифы, к примеру, были не только странствующими коневодами, жившими в кибитках. Помимо этого, они умели возделывать поля и выращивать зерно в промышленных масштабах, а не просто в количестве, необходимом для собственного пропитания, строить долговечные укрепленные поселения, имевшие в основе что‑то вроде градостроительного плана, изящно и изобретательно обрабатывать металл. Греческие или итальянские жители торговых колоний могли быть не только купцами, но и земледельцами, отваживаясь работать далеко за пределами своих оборонительных стен. Кочевники – тому есть несколько хорошо известных свидетельств – могли вести двойную жизнь: как эллинизированное или итальянизированное мелкое дворянство внутри городских стен и (переодевшись в буквальном смысле слова) как традиционные степные вожди за их пределами. Богатые хазары, говорившие на тюркском языке, но исповедовавшие иудаизм, жили в Судаке как уважаемые горожане. Гораздо раньше, в I веке н. э., Дион Хризостом посетил город Ольвию возле устья Днепра и обнаружил, что тамошние жители цитируют Гомера, но одеты в варварские штаны и мокасины кочевников.