Черное кружево, алый закат - [36]
– Мои личные фотографии к нему не имеют отношения!
– Если к убийству не имеете отношения вы, – сухо заметил Кис, – то и ваши фотографии не имеют. Однако же если вы к убийству отношение имеете…
– Какое я могу иметь отношение к смерти Кости? Зачем мне? И потом, мы в ресторане были в это время!
– Положим. Тогда зачем вы солгали Степану, что вас Дранковский нанял шпионить за ним?
– С чего вы взяли?! – оскорбленно вскинула она голову.
Кис старательно жевал пищу – выдерживал паузу. Кира сверкала глазами. И что же она ими так сверкает, интересно?
Рассказывать ей, как он по первому взгляду на лицо ее крестного понял, что тот по мелочи ни действовать, ни врать не станет, Кис не взялся. Его умение читать по лицам никому не объяснить. Люди, которым неведомы такие способы чтения (а их подавляющее большинство), его не поймут. Сказать им, к примеру, что некий чиновник, чью физиономию показали в телевизоре, есть вор по той причине, что у него это на лице написано, – то они скорее детектива запишут в сумасшедшие, чем ему поверят! Даже если через некоторое время чиновника за воровство и посадят… А уж тем более в наше время, когда развелось столько «гуру» и прочих шарлатанов: одни уверяют, что вашу ауру видят, другие – ваше будущее, третьи – тайные болезни… На подобном фоне уже просто неприлично признаваться в том, что ты способен воспринимать что-то такое, что недоступно остальным.
– Я же детектив, Кира! – ответил он уклончиво.
Такой ответ тоже был результатом его секретного знания: фраза, которая практически ничего не значила, производила впечатление на людей. Что-то им суровое слышалось в ней, что-то ими домысливалось фатальное, как приговор.
Кира не стала исключением. Она смутилась, отвела глаза.
– Ну… – протянула она.
Кис подождал.
– Это мой бойфренд, – проговорила она наконец. – Бывший.
Она говорила неправду. Слишком много мучений вокруг ничем не примечательного факта существования в ее жизни бывшего «бойфренда». У кого из нынешних девиц его нет или не было? Впрочем, смутиться она могла и по другой причине: она отвечала не на последний вопрос детектива, а на предыдущий – видимо, он показался ей проще.
Бывший этот «френд» или нет, но он мог оказаться тем человеком, которого интересуют дела «Аськи»! И в таком случае Кира шпионила за Катаевым для него!
– То есть вы с ним расстались?
Кира кивнула. Алексей ей не верил.
– Отчего?
Она вдруг вскинула голову, ее зрачки уставились на детектива двумя черными дулами.
– Это личное! Вас не касается!
– Вы это уже говорили.
– И повторяю!
– Я тоже повторяю: меня все касается. Поскольку у меня на руках убийство.
– Я к нему не имею отношения, я же вам сказала и…
– …и снова повторяете? – закончил за нее детектив. – Это вы зря время теряете. От повторений дело яснее не станет.
Кира продолжала, задрав голову, сверлить лицо Алексея своими темными глазами. Ноздри ее немного раздувались от гнева, интонация была холодно-презрительной. И что все это значило, а, вся эта буря эмоций? Парень ее бросил, и она до сих пор не оклемалась от любовной травмы? Или тут что-то другое?
– Тогда скажите, зачем вы солгали Катаеву насчет того, что вас к нему крестный подослал?
Выражение гнева мгновенно покинуло ее лицо. Она опустила голову и посмотрела на него искоса, как виноватый ребенок.
– Я не врала, я правду сказала!..
Алексей в очередной раз подивился неожиданным перепадам ее настроения, множественности ее реакций. Она казалась то беззащитной, то надменной; перед ним была то обиженная девочка, то оскорбленная женщина. Такой противоречивый, неровный характер? Или она играет, но, будучи плохой актрисой, не умеет выдерживать роль до конца? Отчего за театральной масочкой, постоянно соскакивающей, просматривается ее настоящее лицо?
Детектив бросил на нее ироничный взгляд, откровенно давая понять, что не верит ей. Но Кира сделала вид, что не заметила.
– Я приготовила фруктовый салат на десерт, – помолчав, сообщила она. – Сейчас принесу!
И, подхватив грязные тарелки, она резво умчалась на кухню.
Оставшись один, Кис поднялся, подошел к книжным полкам. Удивительно, но никаких современных романов он там не увидел. Классика; несколько книг о течениях в современной музыке; несколько иллюстрированных изданий по истории костюма. Толстый том в черной суперобложке под названием «Готика» – об архитектуре, видимо. Судя по тому, что Кира работает горничной – или офис-менеджером, как это ловко называлось, – никакой специальности она не получила, нигде после школы не училась. И вдруг такой интерес!
Алексей вытащил книгу из ряда, раскрыл, полистал: да, это серьезный труд о готическом искусстве. Любопытный круг чтения у девушки!
Он перевернул еще несколько листов вклейки с иллюстрациями, скорее по инерции, и вдруг увидел фотографию. Она лежала между страницами и, видимо, давно, так как немного приклеилась к бумаге. Алексей ее осторожно отделил, взял в руки.
На ней были все те же лица: Кира и тот парень, с которым она обнималась на снимках на комоде. Но на этот раз оба были в странных старинных одеждах. Оба в черном; у Киры пышная юбка, у него панталоны. Кружева пепельного цвета по вороту у обоих, сильный макияж, особенно в области глаз – черное с лиловым. У Киры ярко-красная, кровавая помада, у парня, наоборот, губы накрашены черным. Вокруг шеи у нее черная полоска то ли кожи, то ли ткани, с металлическими нашлепками в виде маленьких пирамидок – что-то вроде тупых шипов; в ушах большие серьги-цепочки с черепами на концах. У парня на шее тяжелая цепь, которая в случае надобности сгодилась бы вместо якорной. Что на ней висело и висело ли – не видать, ее конец уходил в вырез его черной рубахи. Волосы у него стояли торчком – небось целую упаковку геля угрохал; у Киры же на этой фотографии не оказалось ее нынешней длинной челки – на голове ее была кружевная черная накидка, скрывавшая волосы.
