Черное колесо - [7]

Капитан Джонсон из Глочестера – прямой потомок первого помощника со старой «Сьюзан Энн». Бенсон отыскал его в Новом Брунсвике, куда тот переехал. Отличный капитан, моряк Божьей милостью!

Верен старым традициям, которые изжили эти паровые щёголи. Два помощника, крепкие парни; два квартирмейстера, тоже крепкие ребята. Бенсон платит им хорошо, чертовски хорошо, но они того заслуживают.

Главный инженер Маккензи – шотландец. Маккензи ему нравится, но чёрт бы побрал его дизели – им здесь не место. Он ими никогда не пользуется, кроме крайней необходимости, и старается о них забыть. Но в конце концов пришлось пойти на некоторые уступки делу – из-за него нужно быть в определённом месте в назначенное время. Когда его дочь выйдет замуж, – а он считал, что это произойдёт скоро, – он намерен полностью отойти от дел. Тогда он выбросит моторы, переоборудует роскошные каюты и направит «Сьюзан Энн» на Восток, по следам старого капитана Бенсона.

Экипаж знает о его намерениях и полностью его поддерживает, даже оба кока: баск по имени Фелипе и негр из Филадельфии, помощник Фелипе, почти такой же опытный. Его зовут Слим Бэнг, и на клипере старого капитана Бенсона был кок с таким же именем. Старому капитану нравилась его стряпня, а он был в этом привередлив. Если приходилось, он мог питаться сухарями, но ему это было не по вкусу…

Тут пробили шесть склянок; Бенсон резко встал и сказал:

– Я никогда не разговаривал с Кертсоном так, как с вами. Быть может, я об этом пожалею… но сейчас мне это помогло. Спокойной ночи.

Он открыл дверь, и я направился в свою каюту.

2. ДЕБОРА ДАЁТ РАЗЪЯСНЕНИЯ

Было три часа ночи, когда я уснул, но с восходом солнца я уже был на ногах. «Сьюзан Энн» убаюкивала меня, но теперь плеск волн говорил, что я поспал достаточно. Я посмотрел в иллюминатор. По-прежнему дул попутный ветер, взбивая на гребнях волн пенные белые вымпелы. Золотые ленты водорослей прошивали голубое море. Из воды выпрыгивали летучие рыбки, вспыхивали на солнце и ныряли обратно в заполненные расплавленным сапфиром провалы меж волн. Поднялась волна, сверкнув на солнце сияющим изумрудом, прямо из центра её барракуда смотрела вслед ушедшей от неё летучей рыбе. Волна схлынула, и барракуда исчезла. Я торопливо принял душ, оделся и вышел на палубу.

У борта стоял Мактиг. Рядом с ним – Флора Сватлов, её лёгкую одежду трепал ветер, и она держалась поближе к Мактигу. Когда я подошёл, оба повернулись ко мне, и в глазах Мактига появилось явное облегчение, а в глазах Флоры – раздражение. Дневной свет не уменьшил её красоты. У неё оказалась кремово-оливковая кожа, какая бывает у брюнеток; ни на коже, ни на алых губах – ни следа косметики. Она была так ослепительно прекрасна, что я подумал: может, в душе её и правда есть огонь. Что бы она ни испытывала ко мне, как бы ни сердилась, но поздоровалась она очень вежливо.

Мактиг сказал:

– Капитан Джонсон справлялся о вас. Я провожу вас к нему. До завтрака, Флора.

Мы направились на корму.

– Разговаривали с Большим Джимом? – поинтересовался Мактиг.

– Не очень долго. По-моему, я прошёл испытание.

У руля стоял коренастый моряк, рядом – капитан Джонсон, рослый и худой, как и сам Бенсон, с обветренным лицом, маленькими проницательными серыми глазами и копной волос песочного цвета. Когда Мактиг нас знакомил, он протянул мне узловатую руку.

– Надо выполнить некоторые формальности, – сказал капитан. – Сейчас спустимся ко мне в каюту и займёмся этим. После завтрака вы, наверное, захотите провести обычный осмотр экипажа.

Он дал краткие указания рулевому. Спускаясь по трапу, я заметил невдалеке всплеск юбки Флоры Сватлов. Мактиг, очевидно, тоже, потому что спросил, не возражаем ли мы, если он пойдёт с нами. Пока я отвечал на вопросы и подписывал бумаги, он сидел в каюте, задерживая нас под тем или иным предлогом, пока не прозвучал колокол.

– Завтрак, – объявил Мактиг. – Идёмте. Хозяин любит пунктуальность.

Однако, когда мы вышли из каюты капитана, Мактиг не слишком торопился, и потому, войдя в столовую, мы уже всех застали за столом. Во главе стола сидел Бенсон, справа от него Пен и слева – леди Фитц-Ментон. Рядом с ней – Бурилов, доктор Сватлов сидел возле Пен, а дальше – Флора. Рядом с ней развалился Чедвик. Увидев нас, он вскочил и жестом пригласил Мактига занять освободившееся место. В его взгляде сквозила насмешка.

Мактиг вспыхнул и сказал:

– Сидите, Чед. Я сегодня позабочусь о докторе.

Флора бросила на него укоризненный взгляд. Я видел, как Бенсон взглянул на освободившееся место, потом на Чедвика, на Мактига, на мгновение задержался на Флоре, потом – на Пен.

Чедвик сокрушённо поник:

– О, простите. Я только подумал…

И не сказав, о чём он подумал, сел на место. Но Мактиг ещё сильнее побагровел, а Бенсон снова обвёл взглядом всех четверых.

На птичьем лице леди Фитц появилось восхищённое выражение. Она мечтательно сказала:

– В такое утро Бог любит свой мир разве вы этого не чувствуете, мистер Мактиг?

– Нет – хмуро ответил тот.

Леди Фитц вздрогнула, потом укоризненно погрозила пальцем.

– Тогда в вас нет гармонии. Вы настроены на неверные мысли, мистер Мактиг. Вы должны повторять: «Бог любит свой мир. Бог любит все что есть в его мире. Я часть Божьего мира. Значит, Бог меня любит». Вы должны повторять это снова и снова, пока не достигнете гармонии.