Черное и черное - [42]

— Зачем ты вернулась?

— За оружием.

— Ясно. А я подумал, что тебя привело сюда твое слово, которое ты нарушила.

— Мне очень жаль, что я его нарушила.

— Я тебе поверил.

— Тогда и я себе верила.

— И что заставило тебя нарушить договор?

— Обстоятельства.

— Обстоятельства в лице Боненгаля оказались для тебя сильнее веры себе?

— Возможно.

— Вы любовники?

— Мы друзья.

— Ты лгунья.

— Возможно. Я могу получить свое оружие?

— Нет.

— Я могу причинить тебе боль.

— Я знаю.

— Сильную боль.

— Я знаю.

— И все равно не отдашь?

— Нет.

— Может быть, ты что-нибудь хочешь взамен?

— Я знаю, чем кончится твой взамен. Ты опять солжешь.

— Я редко лгу.

— Я так не думаю.

— Думай как хочешь.

— Думаю, есть кое-что, чего я хочу, и на что я мог бы обменять твои побрякушки, но только если я получу это прямо сейчас.

— Что это?

— Ты.

— Я думала, ты уже понял, что я передумала умирать.

— Мне не нужно, чтобы ты умерла. Мертвая в постели ты мне будешь неинтересна.

— В постели? — недоверчиво переспросила Эрта

— Мэннинг, старый извращенец, не грешно ли с ведьмами спать? — раздался голос Ульриха, которому надоело слушать за дверью.

— Так вы все-таки любовники! Вот ты мне и скажи! — воскликнул неудивленный барон.

— Мы боевые товарищи, ты это видел. — возразил Ульрих.

— Черт побери, лживый пес, если бы я знал, что у монахов такие боевые товарищи, я бы еще в двенадцать лет ушел в монастырь, — не поверил ему Мэннинг. И заявил:

— Я заплатил за нее.

— Я верну тебе деньги.

— Мне не нужны деньги. Она дала мне право распоряжаться своей жизнью.

— Возможно, но в тот момент у нее не было права своей жизнью распоряжаться. Несколько недель назад относительно ее жизни орденом было принято решение. В данный момент в городе только один его представитель — я, и только я здесь имею право ею жизнью распоряжаться. Или бери деньги, или не бери, но ее ты не получишь и оружие ей вернешь.

— Свои побрякушки ведьма не получит, даже если убьет меня, — насмешливо заявил на это Мэннинг.

— Она тебя не тронет, — успокоил Ульрих, доставая нож Эрты.

И продолжал:

— И я тебя не убью… — начал он, медленно расставляя, слова — еще очень долго… пока ты не скажешь мне где ее оно.

Эрта смотрела на седого противного барона и понимала, что сейчас произойдет. Она вспомнила свое знакомство с Ульрике. И вспомнила его лицо во время их первой встречи, после того как он видел свою дочь. Вспомнила, что на хуторе, выбирая наиболее безопасный для своих людей путь решения проблемы, он не поскупился пожертвовать деньгами. И несмотря ни на что, он ей нравился.

Она переместилась за спину рыцаря и тихо сказала ему:

— Ульрих, пожалуйста, позволь мне попросить его еще раз.

Тот уступил.

Все еще стоя за его спиной, она сказала, повысив голос:

— Аксель, пожалуйста, отдай мне мои вещи.

Заставляя его тело дважды повторить путь, которое оно прошло, после того как оказалось в этой комнате без них. Останавливая Ульриха, хотевшего остановить барона, выходящего за дверь. После того, как тот вернулся и принес все, что ей было нужно, она заставила его сесть в кресло и уснуть. И забыть об этом дне.

Когда они подошли к стене, возле которой он оставил Грома, Ульрих повернулся к ней и сказал:

— Что ты с ним сделала?

— Просто попросила.

— Ты и до этого его просто просила. Он был категорически не согласен с тобой.

— А потом согласился.

— Он не согласился бы до нескольких отрезанных пальцев, а возможно и дольше. Я отлично знаю этого борова. Он только кажется рыхлым. На самом деле прочный как железо и упрямый, как осел. И что потом? Потом он просто устал и заснул?

Он как-то устало-разочарованно и тоскливо посмотрел на нее:

— Эрта, ты мне лжешь?

— Да.

— И часто ты мне лжешь?

— Сейчас — впервые.

— Я должен верить?

— Как хочешь.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем ты мне лжешь?

— Затем, что не знаю, как тебе объяснить, что я с ним сделала так, чтобы ты понял меня правильно.

— Попробуй. Бог дал тебе язык, чтобы ты могла это сделать.

— Просто заставила. Я так умею.

— Как именно?

Она молчала, пытаясь найти нужные слова. Он, смотря на нее изучающим внимательным взглядом, уточнил:

— Ты заставила человека против его воли без всяких угроз сделать так, как тебе было нужно. У нас это называется колдовством.

Она возразила его обвинительному тону:

— Ты хотел его покалечить. Я не причинила ему вреда.

— Это неважно, — раздраженно ответил он.

И тихо спросил:

— Может быть, ты богиня?

Эрта растерялась. Она не ожидала от него такого вопроса. Нет, она конечно помнила, как он смотрел на нее при первой встрече, и как она казалась ему божественным созданием. Но это было не то. Сейчас он мучительно пытался понять, является ли она самой настоящей, реальной волшебной богиней. Такого она от него ожидать не могла. Почему-то, она уже привыкла считать, что его умственные способности ничем не уступают ее, несмотря на пробелы информации и что его познавательная логика и аналитичность успешно справятся со всеми ее странностями. Но, это были не его недостатки, а ее ошибка. Иногда, она как будто забывала, что его организм не был модифицирован. И его мозг не мог объяснить ему всего, что выходило за пределы логики этого мира. Для этого у него не было ни исходных данных, ни платформы для анализа. Как же часто она ошибалась на его счет. Раньше с ней такого не случалось. Этот мужчина как-то влиял на ее. Он дестабилизировал ее, заставлял спотыкаться и ошибаться. Она не могла понять, в чем дело. Почему он оказывал на нее такое сильное влияние. Почему он вообще мог оказывать какое-то влияние на нее. На убийцу, которые не поддавались внешним влияниям.