Чернобыльская тетрадь - [46]
— Пожар в машинном зале! — взволнованно доложил дежурный. — Сработала сигнализация, подведенная от АЭС. Горит кровля. Выслан караул лейтенанта Правика. На помощь попросили из Припяти караул лейтенанта Кибенка!
— Молодцы! — одобрил Телятников. — Пришлите машину. Сейчас приеду.
Машина довезла быстро. Увидев пожар, Телятников сразу понял, что наличных людей мало и надо просить помощи отовсюду. Приказал лейтенанту Правику передать тревогу по области. Правик по рации передал вызов № 3, по которому все пожарные машины Киевской области должны следовать к атомной станции, где бы они ни находились.
Шаврей и Петровский установили свои машины по ряду «Б» и поднялись по механической лестнице на крышу машзала. Там бушевал огненно-дымный шквал. Навстречу им уже шли ребята из СВПЧ-6 с плохим самочувствием. Помогли им добраться до механической лестницы, а сами бросились к огню...
В. А. Прищепа развернул свою машину (пожарный расчет) у ряда «А», подключился к гидранту, и его расчет по пожарной лестнице полез на крышу машзала. Когда влезли — увидели: в ряде мест перекрытие крыши нарушено. Некоторые панели упали вниз, другие сильно шатались. Прищепа спустился вниз, чтобы предупредить об этом товарищей. Увидел майора Телятникова. Доложил ему. Тот сказал:
— Выставить боевой пост дежурства и не покидать до победы.
Так и сделали. С Шавреем и Петровским Прищепа пробыл на крыше машзала до пяти утра. Потом им стало плохо. Вернее, плохо стало почти сразу, но терпели, думали, что от дыма и жары. А к пяти утра стало уж совсем плохо, смертельно плохо. Тогда спустились. Но огонь уже был погашен...
Через пять минут после взрыва на месте аварии был и расчет Андрея Полковникова. Развернул машину, подготовил к тушению. На крышу поднимался два раза, передавал приказ Телятникова, как действовать.
Правик прибыл к месту катастрофы первым, поэтому весь его караул был брошен на тушение кровли машзала. Караул Кибенка, прибывшего несколько позже, бросили на реакторное отделение. Там пламя бушевало на разных отметках. В пяти местах горело в центральном зале. На борьбу с этим огнем и бросились Кибенок, Ващук, Игнатенко, Титенок и Тищура. Это была борьба с огнем в ядерном аду. Когда погасили очаги в сепараторных помещениях и в реакторном зале, остался один, последний и самый главный очаг — реактор. Вначале не разобрались, стали гасить из брандспойтов гудящую огнем активную зону. Но вода против ядерной стихии была бессильна. Нейтроны и гамма-лучи водой не загасишь...
Пока не было Телятникова, лейтенант Правик взял на себя общее руководство ликвидацией огня. Сам пошел и разведал все до мелочей. Неоднократно подходил к реактору, взбирался на крышу блока «В», чтобы увидеть оттуда всю картину и верно определить тактику борьбы с огнем. Когда появился Леонид Телятников, Правик стал его правой рукой, первым помощником.
Надо было остановить огонь на решающих направлениях. Одно отделение Телятников бросил на защиту машзала, два других сдерживали продвижение клокочущего огня к соседнему третьему энергоблоку, а также ликвидировали пожар в центральном зале.
Выслушав доклад Правика, Телятников и сам несколько раз поднимался на 71-ю отметку, чтобы лучше рассмотреть направление движение огня. Ведь обстановка менялась каждую минуту.
Лава горящего битума, тяжелый ядовитый дым снижали видимость. Затрудняли дыхание. Работали под угрозой неожиданных выбросов пламени, внезапных обрушений. Всего в реакторном отделении и на кровле машзала загасили тридцать семь очагов огня.
Нестерпимо жег жар, но пожарные смело шли в это пекло. Дым ел глаза, на сапоги налипал расплавленный битум, каски осыпало черным радиоактивным пеплом графита и керамзита.
Леонид Шаврей из подразделения Правика стоял на посту на крыше блока «В», следя за тем, чтобы огонь не перекинулся дальше. Было страшно жарко. И снаружи, и внутри. О радиации никто пока не подозревал. Пожар как пожар, ничего сверхъестественного не замечали. Шаврей даже снял каску. Душно, давит грудь, душит кашель. Но вот один за другим стали выходить из строя люди. Тошнота, рвота, помутнение сознания. Где-то в половине четвертого ночи Телятников спустился на блочный щит управления к Акимову. Доложил обстановку на кровле. Сказал, что ребятам что-то дурно становится. Не радиация ли? Попросил дозиметриста. Пришел Горбаченко. Сказал, что радиационная ситуация сложная. Послал в помощь Телятникову своего помощника Пшеничникова.
Пошли через лестнично-лифтовой блок, наверху которого была дверь па крышу. Но дверь оказалась запертой. Выломать не смогли. Спустились на нулевую отметку и прошли через улицу. Шли по графиту и топливу. Телятников был уже плох: буро-коричневый цвет лица, тошнота, рвота, головная боль. Но он думал, что отравился дымом и перегрелся на пожаре. И все же... Хотелось убедиться поточнее.
У Пшеничникова был радиометр на тысячу микрорентген в секунду. Везде, внизу и на крыше, он зашкаливал, но истинной радиационной обстановки дозиметрист определить не мог. Его радиометр показывал всего три и шесть десятых рентгена в час. На самом же деле на кровле было в разных местах от двух до пятнадцати тысяч рентген в час. Ведь кровля загорелась от упавших на нее раскаленных графита и топлива. Смешавшись с расплавленным битумом, все это превратилось в высокоактивное месиво, по которому ходили пожарники.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книгу Григория Медведева составляют повести и рассказы, основанные на реальных событиях. Экстремальность обстановки, в которую попадают герои — действие происходит на атомных электростанциях и судах, — позволит читателю во многом по-новому взглянуть на проблему атомной энергетики.
Новая книга Григория Медведева, автора хорошо известной читателю «Чернобыльской хроники», включает цикл новых рассказов, повесть о трагически завершившемся эксперименте «Горячая камера» и очерк «После Чернобыля». В центре авторского внимания — наш современник, человек, как правило, поставленный в ситуацию экстремальную. Герои Медведева вынуждены делать выбор, который предопределяет самое главное — право на жизнь.
"После Чернобыля нет нужды разъяснять читателям, сколь остра и злободневна сегодня проблема: «Человек и АЭС», «АЭС и окружающая среда». Повесть «Энергоблок» об этом. В центре ее — начальник отдела радиационной безопасности В. И. Палин, всю жизнь отдавший атомной энергетике. Центральное событие повести — пуск атомной станции в тот момент, когда АЭС не готова к пуску; и расплата за торопливость — радиоактивное заражение водоемов, окружающего пространства и помещений самой станции.".
Эта книга является 2-й частью романа "Нити судеб человеческих". В ней описываются события, охватывающие годы с конца сороковых до конца шестидесятых. За это время в стране произошли большие изменения, но надежды людей на достойное существование не осуществились в должной степени. Необычные повороты в судьбах героев романа, побеждающих силой дружбы и любви смерть и неволю, переплетаются с загадочными мистическими явлениями.
Во второй книге дилогии «Рельсы жизни моей» Виталий Hиколаевич Фёдоров продолжает рассказывать нам историю своей жизни, начиная с 1969 года. Когда-то он был босоногим мальчишкой, который рос в глухом удмуртском селе. А теперь, пройдя суровую школу возмужания, стал главой семьи, любящим супругом и отцом, несущим на своих плечах ответственность за близких людей.Железная дорога, ставшая неотъемлемой частью его жизни, преподнесёт ещё немало плохих и хороших сюрпризов, не раз заставит огорчаться, удивляться или веселиться.
Герой этой книги — Вильям Шекспир, увиденный глазами его жены, женщины простой, строптивой, но так и не укрощенной, щедро наделенной природным умом, здравым смыслом и чувством юмора. Перед нами как бы ее дневник, в котором прославленный поэт и драматург теряет величие, но обретает новые, совершенно неожиданные черты. Елизаветинская Англия, любимая эпоха Роберта Ная, известного поэта и автора исторических романов, предстает в этом оригинальном произведении с удивительной яркостью и живостью.
В книге впервые публикуется центральное произведение художника и поэта Павла Яковлевича Зальцмана (1912–1985) – незаконченный роман «Щенки», дающий поразительную по своей силе и убедительности панораму эпохи Гражданской войны и совмещающий в себе черты литературной фантасмагории, мистики, авангардного эксперимента и реалистической экспрессии. Рассказы 1940–50-х гг. и повесть «Memento» позволяют взглянуть на творчество Зальцмана под другим углом и понять, почему открытие этого автора «заставляет в известной мере перестраивать всю историю русской литературы XX века» (В.
«…Я желал бы поведать вам здесь о Жукове то, что известно мне о нем, а более всего он известен своею любовью…У нас как-то принято более рассуждать об идеологии декабристов, но любовь остается в стороне, словно довесок к буханке хлеба насущного. Может быть, именно по этой причине мы, идеологически очень крепко подкованные, небрежно отмахиваемся от большой любви – чистой, непорочной, лучезарной и возвышающей человека даже среди его немыслимых страданий…».
Книга посвящена одному из самых деятельных декабристов — Кондратию Рылееву. Недолгая жизнь этого пламенного патриота, революционера, поэта-гражданина вырисовывается на фоне России 20-х годов позапрошлого века. Рядом с Рылеевым в книге возникают образы Пестеля, Каховского, братьев Бестужевых и других деятелей первого в России тайного революционного общества.