Чернобыль. Месть мирного атома - [34]
11 февраля 1943 года ГКО принял программу научных и технических исследований по использованию атомной энергии. Михаил Георгиевич Первухин (нарком химической промышленности, а также заместитель председателя СНК) и Кафтанов получили нужные полномочия для контроля выполнения программы [34].
«Наконец, 12 февраля 1943 года ГКО принимает постановление о создании секретного центра по исследованию и координации работ, связанных с ядерным оружием - так называемую лабораторию № 2. Позже ее переименовали в ЛИПАН - лабораторию измерительных приборов Академии наук СССР, а затем - в Институт атомной энергии - ИАЭ. В феврале же Первухин вызывает в Москву директора одного из химзаводов своего наркомата - Владимира Гончарова - и назначает его заместителем заведующего лабораторией № 2. Руководить лабораторией поручили решением ГКО от 10.03.43 г., конечно, профессору Курчатову. А немного позже, 29 сентября, указом Сталина Курчатова назначают академиком, именно назначают... До войны Курчатов два раза баллотировался в член-корреспонденты на выборах в АН СССР, и оба раза был завален, хотя выполняемые им и его коллективом исследования были работами мирового класса. Кивали на то, что он беспартийный, на какие-то сомнения по пятому пункту анкеты, на то, что его исследования «далеки от практики»... [20].
Итак, 10 марта 1943 года Курчатов был утверждён в должности научного директора Лаборатории №2 в Москве, которая сначала располагалась в помещении Сейсмологического института в Пыжевском переулке. Позднее была найдена площадка в районе Покровского-Стрешнева в северо-западной части Москвы и в апреле 1944 года лаборатория переехала туда [25].
На уровне Политбюро ответственным за атомную программу был назначен Вячеслав Молотов, бывший в то время наркомом иностранных дел и заместителем председателя ГКО. Выбор Молотова на эту роль плохо объясним, хотя у него и были связи с оборонной промышленностью - он был членом ГКО и курировал программу производства танков. Наверное поэтому многие сотрудники танковой промышленности впоследствии были вовлечены в программу атомного оружия.
После утверждения Курчатова в должности руководителя лаборатории №2, его начали знакомить с докладами иностранной разведки, приходившие уже пятнадцать месяцев (с сентября 1941 года).
Курчатов сразу оценил серьёзность, с которой англичане вели свои исследования. Он увидел также, что их программа могла бы стать ориентиром для советских исследований, позволяя избежать многих трудоёмких этапов в создании бомбы. Свои мысли он не преминул изложить в записке Первухину, в которой отметил важность трех областей исследований [34]:
- выделение изотопа Ц-235 путём диффузии;
- получение цепной реакции в экспериментальном реакторе с загрузкой из естественного урана;
- изучение свойств плутония.
Во второй памятной записке Первухину (от 22 марта 1943 года) Курчатов продолжает обсуждение двух стоявших перед ним проблем: создание реактора и свойства плутония. Заинтересованный возможностью сделать бомбу из плутония, что давало возможность не заниматься трудной проблемой разделения изотопов урана. Курчатов требует, чтобы органы разведки узнали всё, что сделано по этому вопросу в лабораториях и университетах США [32].
Стоявшие перед Курчатовым исследовательские задачи были очень трудными, а времени на них отпущено было мало. Поэтому он предложил создавать вначале экспериментальные прототипы промышленных установок, а не полномасштабные заводы, которые понадобились бы позже. И еще в это время Курчатову крайне была нужна эффективная команда учёных и инженеров для своей лаборатории. Перед тем как их выбрать, он навестил в ноябре 1942 года многих своих коллег. Набор персонала продолжался весь 1943 год, и к 25 апреля 1944 года у него было 74 сотрудника, но только 25 из них были учёными [25].
Чуть ли не самой трудной была проблема получения достаточного количества урана для экспериментального реактора.
Примечание: Захватив Бельгию, Германия получила свыше тысячи тонн уранового концентрата - это приблизительно половина всего мирового запаса. Другая половина - благодаря стараниям правительства Британии и согласованным действиям ее разведки с военной разведкой Франции - была вывезена в США. Этой доли американцам вполне хватило на Манхэттенский проект.
Курчатову могло понадобиться от 50 до 100 тонн урана. Его поиски начались в 1940 году в рамках Урановой комиссии и получили дополнительный импульс в 1942 году по настоянию и при участии академика Вернадского и других советских геологов [35].
Небольшие работы по добыче урана начались на старых урановых рудниках в Ферганской долине и вблизи Ленинабада в Таджикской ССР, но в конце 1944 г. Курчатов написал Берии жалобу на некомпетентность Молотова и сообщил об отчаянной необходимости в уране. Курчатов отметил, что за период более года ещё не были завершены геологические изыскания ленинабадского месторождения. Хотя работы по советскому атомному проекту и начались, их организация на первом этапе, в годы войны, не удовлетворяла Курчатова. 29 сентября 1944 г. он вновь пишет Берии: «В письме т. М.Г. Первухина и моем на Ваше имя мы сообщали о состоянии работ по проблеме урана и их колоссальном развитии за границей <...> Вокруг этой проблемы за границей создана невиданная по масштабу в истории мировой науки концентрация научных и инженерно-технических сил, уже добившихся ценнейших результатов. У нас же, несмотря на большой сдвиг в развитии работ по урану в 1943-1944 году, положение дел остается совершенно неудовлетворительным <...> Зная Вашу исключительно большую занятость, я все же, ввиду исторического значения проблемы урана, решился побеспокоить Вас и просить дать указания о такой организации работ, которая бы соответствовала возможностям и значению нашего Великого Государства в мировой культуре» [33].
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
О чем это? • о ключевых словах современной науки; • о самых страшных экспериментах; • о сущности цивилизации. «Любому человеку нужен просто разговор – о важном, научном. Это задача научных журналистов. И один из самых ярких, самых ясных, самых ответственных – Григорий Тарасевич». Александр Архангельский, телеведущий, писатель, профессор Высшей школы экономики «…Книга вызывает множество противоречивых чувств: с рядом моментов хочется спорить, от большинства историй смеялась в голос, а от некоторых глав становилось безумно грустно».
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.