Чернобыль. Месть мирного атома - [185]

Через 3-й блок я прошел на БЩУ -3. Посмотрели с ПСБ Богдасаровым, что мешает работе. По первичному осмотру мне сказали, что никаких причин для останова блока нет.

Я пошел на БЩУ-4, вызвал ЗНЭЦ Лелеченко. Сказал ему и Акимову обесточить механизмы, чтобы не было ложного включения, оставить в работе только безусловно необходимые. Щиту б киловольт ничего не угрожало.

Была дана команда по вытеснению водорода из ТГ.

Так как были пожары на кровле, я снова вышел на улицу и снова пошел вокруг блока. Пожары еще не были ликвидированы. Тогда я пошел на 3-й блок и приказал его остановить. НСБ Багдасаров сказал, что ничто не мешает работе, и позвонил НСС. Тот сказал, что нужно согласовать останов блока с Брюхановым. Но я сказал - глушить немедленно.

Председатель - Ваш рассказ выходит за пределы обвинения. Вы

считаете, что это необходимо нам рассказывать?

Дятлов -Да, это связано с последней частью обвинения.

В какое-то время на БЩУ-4 пришел начальник смены ОТиТБ Самойленко. По центру БЩУ прибор со шкалой 1500 мкр/с зашкаливал, по сторонам - по 400. Я подумал, может быть лучше пойти на РЩУ. Замерили фон там. Окна были выбиты, поэтому там было больше 1500 мкр/с. Я сразу начал удалять лишних людей. Группу Метленко, Кабанова. Удалил Киршенбаума и Топтунова. Оставил Столярчука и Акимова. Перевозченко доложил, что нет Ходемчука и двух операторов ЦЗ, но те быстро нашлись, они Кургуза уводили. Начали мы искать Ходемчука. Его не было видно в помещении ГЦН Один ГЦН был обрушен упавшим на него краном. Перевозченко по консоли добрался до приваленной двери помещения № 435 (операторов ГЦН). С нами был Ювченко и дозиметрист, но тот после замера ушел. Открыть дверь было невозможно. Перевозченко кричал, но ответа из-за двери не было.

По дозиметрии. Дозик Горбаченко выбыл сразу же. Он помогал относить Шашенка. Второй дозиметрист был на щите КРБ. Разделить третьего дозиметриста между всеми было невозможно. Мне было ясно, что сделать что-либо своими силами мы не сможем. Делали только то, что могло предотвратить новые пожары, и пытались отыскать людей.

Председатель - Нас интересуют данные по вашему обвинению.

Дятлов - Нарушения были такие: по двум или трем ГЦНрасход воды был больше 7000 м³/ч, что регламентировано запасом до кавитации. Это ни к чему не привело, что объективно зафиксировано. Если бы была кавитация, то это привело бы к потере расхода насоса, что зафиксировал бы телетайп.

Опоздание с нажатием кнопки АЗ-5. Нажали бы мы раньше, взрыв случился бы раньше. То есть взрыв был обусловлен состоянием реактора. Я дал команду остановить мощность реактора на 200 мет, так как считал, что реактор соответствует уровням безопасности принятым в СССР, а также соответствует документации, выдаваемой на БЩУ отделом ядерной безопасности. Я считал мощностной эффект отрицательным. Поэтому при снижении мощности мы в реактивности не должны были проиграть. За счет отравления, при снижении мощности с 700 до 200 мет мы могли потерять не более 1,5 стержней РР. И в этом я не ошибся. Оперативный запас реактивности был не 1,9, не 6,4, а по крайней мере 11 стержней в момент нажатия кнопки АЗ. Эта кнопка вместо глушения сыграла роль запала. А дальше все пошло за счет положительного мощностного коэффициента, который, как сказал ННКНЭТ, всегда отрицательный. У меня все.

Прокурор - Зачем нужно было издавать распоряжение о внедрении блока выбега? Какой в этом смысл?

Дятлов - Смысл, безусловно, был. Во первых, на холостом ходу испытания прошли успешно. Во вторых - было техническое решение ГНСа, которому я подчинился.

Прокурор - Вы признали, что в программе нужно было записать о заглушении реактора?

Дятлов - Да.

Прокурор - Но в ней не было записано выводить защиты.

Дятлов - Да. Но этого требовала обстановка. Кроме того, правила это позволяют.

Прокурор - В ряде вопросов Вы вышли за пределы своей компетенции. Есть ЗГНС по науке, есть ОЯБ. Почему Вы с ними не согласовывали свои действия?

Дятлов - Лютое имеет такую же по уровню должность, поэтому согласовывать с ним или не согласовывать мои действия, должен был решить ГНС.

Прокурор - Почему Вы согласились проводить эксперимент без согласования программы с Научным руководителем, Главным конструктором и т. д. ?

Дятлов - Это должны были сделать ПТО и ГНС.

Прокурор - По кнопке МПА. Ваша самодеятельность. Ее то хотя бы нужно было согласовать? Я говорю по формальной стороне.

Дятлов - К тому, что я сказал, я добавить ничего не могу.

Прокурор - Хорошо. Вы помните показания Крята. На совещании у Вас, перед проведением программы, он категорически требовал иметь мощность не 200 мет, а 700 мет.

Дятлов - Показания Крята я помню, но Крята на совещании не было. Крят мог об этом говорить с Борцом, а я мог быть рядом и разговаривать с другими.

Председатель - Дятлов, отвечайте коротко, по существу.

Дятлов - У меня разговора с Крятом по этому поводу, 22 числа, не было. Прокурор - Вы знали, что запас реактивности 25 апреля был меньше 15 стержней РР?

Дятлов - Я не знал об этом до 12-13 часов, но поскольку было такое распоряжение от ГИСа, я счел вправе работать дальше.

Прокурор