Чернобыль. Месть мирного атома - [124]

направлении усовершенствования реактора не велись, а если и велись, то результаты подобных исследований игнорировались.

Это привело к тому, что несмотря на многократные проявления недостатков реактора в процессе эксплуатации АЭС с РБМК, в стране было развернуто полномасштабное строительство этих станций без устранения недостатков».

Первая серьезная авария на реакторе РБМК случилась 30 ноября 1975 года на головном блоке Ленинградской АЭС. Тогда, при локальном обезвоживании активной зоны, впервые опасно проявил себя большой положительный паровой эффект реактивности. Авария произошла во время подъема мощности реактора после его остановки из-за отключения двух турбогенераторов. На 20% от номинальной мощности был допущен большой локальный перекос энерговыделения в активной зоне. В том районе реактора, где развилась аномальная мощность, произошел перегрев топлива с разрушением оболочек тепловыделяющих элементов и разрывом стенки трубы технологического канала. Авария была тяжелой, с выходом радиоактивности за пределы реактора и АЭС.

Сотрудники ИАЭ им. Курчатова - Кунегин Е.П., Егиазаров М.Б., Кузьмин А.Н., Осипов А. А., Романенко B.C., Кватор В.М., Лавренов Ю.И.

- участвовавшие в изучении состояния реактора после этой аварии, выдали рекомендации по повышению ядерной безопасности реактора РБМК [62, 65]:

1) Снизить паровой эффект реактивности путем:

- повышения обогащения и плотности топлива;

- уменьшения количества графита в активной зоне реактора;

- оставления в активной зоне реактора дополнительных поглотителей (ДП);

- повышения оперативного запаса реактивности.

2) Изменить конструкцию стержней СУЗ с увеличением длины поглощающей части. Сделать независимым регулированием энерговыделения по высоте и радиусу, т.е. при регулировании радиального поля, аксиальное поле не должно меняться.

3) Создать быстродействующую аварийную защиту.

Их проигнорировали. Только после Чернобыльской аварии, через 10 лет, эти рекомендации были положены в основу "Сводных мероприятий по повышению безопасности реактора РБМК" [51].

Почему они не были внедрены в 1976 году? Пока известно только одно объяснение этого факта [65]: "Следует иметь в виду, что выбранная для РБМК решетка является оптимальной по глубине выгорания топлива, и значительное изменение отношения числа ядер урана и замедлителя делает

решетку неоптимальной». Это означает что Научный руководитель, ради обеспечения максимальной экономичности топливного цикла реактора сознательно пошел на снижение ядерной безопасности реакторов.

Изучив обстоятельства аварии на первом блоке ЛАЭС, в 1976 году Комиссия Минсредмаша СССР выдала свои рекомендации [66] по снижению парового эффекта реактивности и по увеличению скорости погружения в реактор стержней СУЗ, но и эти рекомендации не были выполнены проектировщиками.

В 1977 году, при выполнении экспериментов во время физического пуска реактора 1-го блока Курской АЭС было выявлено серьезное нарушение требований пункта 3.3 Правил ПБЯ-04-74. Тогда была зарегистрирована недостаточная подкритичность неработающего реактора при перемещении стержней У СП из нижнего положения в верхнее (стержни У СП, в отличии от других стержней, вводятся в реактор снизу). По этому нарушению комиссия Госатомнадзора (акт от 04.12.76 инв. № 29ЭП) выдала предписание Научному руководителю и Главному конструктору, по которому опасный эффект подлежал устранению в течение шести месяцев. Но НИКИЭТ и ИАЭ им. Курчатова хладнокровно проигнорировали предписание Госатомнадзора, т.е. оно ими не было выполнено. И только благодаря инициативе персонала АЭС стержни УСП были введены в аварийную защиту по рационализаторскому предложению № 264 от 22.02.77, которое Научный руководитель и Главный конструктор хоть и согласовали, но не распространили на другие энергоблоки с реакторами РБМК.

Аналогичным образом пришлось действовать персоналу лаборатории СУЗ цеха ТАИ Чернобыльской АЭС - стержни УСП были заведены в аварийную защиту (АЗ-5) на блоке № 1 и 2 по техническим решениям [67,

68, 69] в 1977 и 1978 годах. При согласовании этих решений с Главным конструктором ЧАЭС просила внести соответствующие изменения в проект СУЗ строящихся в то время реакторов второй очереди станции. Но когда пришла документация на монтаж СУЗ для 3-го, а потом и 4-го блока, то обнаружилось, что создатели реактора опять не включили эти стержни в защитные режимы. Станционному персоналу вновь пришлось оформлять технические решения на УСП и посылать их на согласование в НИКИЭТ и ИАЭ им. Курчатова. Для третьего блока техническое решение согласовали достаточно быстро, а по четвертому реактору его выдачу затянули, что безусловно проявилось в аварии 26 апреля 1986 года.

Удивительная ситуация - своего Главного конструктора персонал всех АЭС с РБМК годами подталкивал выполнить вышеупомянутое предписание Госатомнадзора, которое могло снять проблему раз и навсегда еще в 1977-1978 годах.

Персонал станций беспокоился не зря. В процессе эксплуатации АЭС он неоднократно убеждался в потенциальной опасности реактора. Концевой эффект стержней СУЗ, большой паровой эффект реактивности, сильное изменение объемной неравномерности энерговыделения в процессе изменения мощности реактора при обычной эксплуатации и во время аварий были отмечены задолго до взрыва на 4-блоке ЧАЭС. Эти явления были должным образом зафиксированы и о них знали все заинтересованные стороны. Однако скрупулезного и комплексного анализа опасных ситуаций, с практической реализацией технических решений по их устранению, Главный конструктор так и не сделал.