Чернильные стрелы - [31]

А я-то думал, что у меня проблемы. Подумаешь – приятеля на глазах убили, жену не увижу, скорее всего, оказался фиг знает где с неясными перспективами. Тут у человека чужой телефон «сел»!

За все это время проехали четыре местных поселения. Первое было большой деревней, больше той, в которой мы ночевали. Устроена она была примерно так же: улицы из фасадов каменных домов и заборов, кое-где сужающихся до того, что телега протискивалась, скребя бортами. Но за каждым забором – свой сад-огород, что любой дачник удавится от зависти. Время было раннее, поэтому об остановке Панари и не думал, тем более что как-то он сумел объяснить, что гостиницы тут нет.

Остальные села больше напоминали маленькие хутора. Из разряда «бедненько, но чистенько». Люди на наш экипаж внимания обращали не больше, чем житель деревни где-нибудь в Псковской области на проезжающую мимо машину. Едет кто-то себе и едет. Забор не ломает, и ладно.

Еще был поворот, если я правильно уловил суть объяснений спутника, на маленький городок, но мы проехали прямо.

Я все пробовал выяснить у Панари систему местного управления: республика это или абсолютная монархия? Или теократия сектантского пошиба? Но опять же не хватало слов, спутник просто не понимал, что от него хотят. Когда же я приставил к голове пятерню с распростертыми пальцами, пытаясь изобразить корону, он даже несколько испугался. Пришлось успокоиться.

Ближе к вечеру я взял в руки газету, и тут уже Панари пришлось нелегко. Я выбрал короткую статью, которую принялся переводить. Каждое незнакомое слово, которых, естественно, было большинство, я выпытывал у бородатого возницы. Сначала он бодро объяснял, показывал, изображал, но через час готов был уже спрыгнуть с телеги и убежать в лес: настолько утомила его роль учителя при недостатке учебного материала и нулевом уровне обучаемого. Зато мои познания значительно улучшились, и грамматика языка стала куда как более понятна. Но когда я показал на вторую статью, Панари с ужасом замотал головой:

– Ти! Ти! Ти!

Ну, нет так нет, тем более что темнело быстро, и все равно через полчаса ничего видно не будет. Кстати, вопрос о ночлеге я вполне уже мог поднять, и Панари его даже понял.

Увы, деревень, даже хуторов поблизости не было. Дорога ощутимо забирала в вверх, временами уже попадались выходы гранита. Самих гор видно не было, но вокруг, зажимаю тракт, высились огромные сосны и ели, сменившие преимущественно лиственный лес. Между их крон и облака-то не разглядишь. Тем более что все чаще приходилось смотреть вниз: плотная и сухая глина давно закончилась, теперь копыта лошади выбивали фонтанчики песка, а колеса оставляли за собой неглубокий след. И уже попадались промоины, которые экипаж преодолевал с некоторым трудом.

Впрочем, у Панари все было продумано. Еще не успел затухнуть закат, небо уже посинело, но еще не разлилось чернотой, когда он направил кобылу влево к торчащей пальцем скале. С той стороны, откуда мы приехали, эта каменюка образовала что-то вроде навеса, который от ливня не защитит – слишком пологий – но от мороси скроет. Тут уже чернел круг кострища, заботливо выложенный плоскими камнями в несколько рядов. В этом импровизированном очаге была даже железная палка, на которую можно было бы повесить котелок. Каковой у Панари тоже нашелся.

Вторая ночь из трех в этом мире пройдет без крыши над головой. Статистика, если честно, пугающая. Будем надеяться, что сегодня все обойдется без трупов. Меня передернуло: все же шок еще был силен, и костерок в темноте вызывал не воспоминания о беззаботном детстве, а мысли о клинках и крови.

Панари Коста, мастер механики

Мастер Коста был доволен. Он редко позволял эмоциям найти отражение на своем лице, но на сей раз улыбался в бороду и особо этого не скрывал.

Ему словно ангел сейчас нашептывал, что подобранный в дорожной пыли Олег – это семь раз подряд выкинуть пять «шестерок». И даже не в том повезло, что удалось заполучить два артефакта несомненной ценности, нет. Было что-то в подобрыше такое, что прямо-таки вопило: из этого человека будет толк, а тебе с того толка – прок.

Что-то такое случилось у Олега, что не каждый выдержит, это было видно сразу. И непонятный интерес грастери Ройсали со своими головорезами – про него ведь, тут три короля головы заложат. Но смотрите: когда расклеивается, то быстро берет себя в руки. Незнакомый язык учит так, что диву даешься. Поболтать, конечно, про жизнь с ним пока нельзя, но объясниться уже может. И за учебу принялся так рьяно, как сам Панари когда-то в своем первом семестре.

Когда «офон» вдруг умер, мастер Коста распереживался не на шутку. Еще бы – такая вещь, и вдруг превратилась в красивый, но бесполезный предмет. Олег долго объяснял что-то, но Панари не скоро понял, мол, успокойся, это нормально. Только не понять было, сможет ли Олег артефакт оживить. Все же слов не хватало ему, как то не жаль.

Кстати, о витаньери можно было уже не беспокоиться. Если они так и ушли на Сатро, то по прямой до ватаги теперь было крепов сто пятьдесят, не меньше. Дороги расходились значительно: на Контрарди тракт шел почти строго на восток, а неприятный грастери убирался прочь сначала на север, но на второй день его путь забирал больше на запад, огибая Витарлауа – обширные болота, подпиравшие Арлатэ с севера. Даже вздумай сейчас Ройсали настигнуть негодного мастера, даже выбери он правильное направление, не отвернув на юг – к Лейно, то понадобится ему для погони не меньше пары дней. Напрямик же тут не проедешь: необжитые места, глухие чащобы, которые на половине пути к тому же перейдут в предгорья Контральского хребта. Тут уже не пару дней, тут целую неделю будешь лошадям ноги ломать.