Чернильные стрелы - [2]

Одного взгляда на эту красоту хватало, чтобы понять – мы явно не на третьей от Солнца планете.

– Приехали, – потрясенно сказал Коленька.

– Попали, – уточнил я.

Романов хмыкнул.

Уже через три часа от его шока не осталось и следа. Коленька был весел, деловит и пытался настроить на тот же лад и меня.

– Мурз, не трухай раньше времени. Нам с тобой такой шанс выпал! Новый мир! И мы как… как… О! Как этот, у Бушкова… Сварог!

Я подкидывал ветки в костер и в первый раз за все время нашего с Романовым знакомства был рад, что он курит. Как только солнце зашло, ощутимо захолодало, поэтому почти полная китайская зажигалка моего спортивного приятеля была очень кстати. Он на самом деле очень следил за своей фигурой и чуть ли не каждый вечер посещал не самый дешевый фитнес-клуб у Тучкова моста, но бросать дымить как паровоз никогда даже не пробовал. И первое, что делал, садясь в машину после тренировки, – закуривал сигарету. Но сейчас, глядя на языки пламени, греясь в их отсветах, можно было только благодарить Николая за эту привычку, потому как добывать огонь трением или силой мысли никто из нас не умел.

– А почему не как Робинзон? – прервал я позитивные рассуждения Коленьки.

Тот сбился с ритма эйфории.

– Какой Робинзон? Причем тут Робинзон?

– Ну как… С чего ты вообще решил, что тут кроме нас есть люди? Что если мы с тобой здесь одни, как Адам и Ева?

Романов поперхнулся сигаретным дымом, я с опозданием осознал произнесенное мной же.

– О, даже хуже, даже Авеля с Каином родить не сможем, чтобы они друг друга на бытовой почве порезали, если ты, конечно, не переодетая дама.

– Мурашов, мы с тобой в бане сто раз вместе были!

– Именно, поэтому если ты и переодетая дама, то уже после операции, что исключает вопрос деторождения.

– Мурз, череп вскрою…

– … и останешься один на белом свете. Ладно, допустим, мы тут не одни. Где гарантии, что остальные тут – люди, а не ящерики какие-нибудь? В братьев Марио я, знаешь ли, в детстве наигрался, на «дэнди». Живьем не тянет их подвиг повторять.  Вот еще вариант: тут живут люди. Вроде как идеально для нас. Ты в курсе их уровня развития? Ладно, если они к звездам летают, тут у нас есть шанс нарваться на вполне цивилизованный по нашим меркам прием – на опыты нас сдадут, в смысле, изучать будут. Скорее всего, даже не больно. А если тут махровый феодализм и религиозное мракобесие? Сожгут. А если вообще первобытные люди в шкурах бегают? Сожрут.

Колю моя речь несколько ошарашила, поэтому ответил он не сразу. Но было очевидно, что радужная картина в голове у этого неожиданного поклонника фэнтези уже сложилась, поэтому голос разума (то есть мой) он смело отринул.

– Мурз, не гони. Тут, скорее всего, мир магии. И меча! Нам уготован путь героев. Сначала будет трудно, возможно даже будем страдать. Но потом изучим всякие заклятья, станем круче всех и натянем этот мир по самые помидоры. Не трухай, держись меня.

 То есть Романов с чего-то уже видел себя крутым волшебником, разящим всех вокруг клинком и словом. Уверен, что мне отводилась роль верного помощника, а заодно и восхищенного летописца.

Во всей нашей компании Коленька считался неформальным лидером. Так получилось как-то само собой, он чуть ли не сам назначил себе эту роль, но никто и не сопротивлялся. Мы не были близкими друзьями – так, несколько человек, связанных некоторыми общими интересами. Помогали по мелочам по мере сил и возможностей, иногда отмечали вместе какие-то праздники, но почти никогда не собирались с женами и детьми, у кого они были. То есть в круг друзей семьи никто из нас друг для друга не входил. Компания приятелей.

Фактически нас держал вместе футбол: вместе играли раз в неделю вечером, вместе иногда катались на «выезда». Романов обычно и подбивал нас всех, планируя маршруты, гостиницы и машины. Если очередной выезд, который Коленьке хотелось «пробить», был кому-то в тягость по временным финансовым причинам, тот, очень неплохо зарабатывавший торговлей стройматериалами,  нередко одалживал на неопределенный срок стоимость авиаперелета. Возвращали ему всякий раз, хотя он каждый же раз предупреждал, что ему не горит, отдать можно и потом – к пенсии.

Во все переделки мы попадали в основном тоже благодаря Романову. Именно из-за него нам пришлось побегать в Марселе от разъяренных арабов, которым Коленька – ночью, на задворках порта! – кричал бессмертную фразу Кисы Воробьянинова. Пять белых идиотов, да еще и после футбола, во время которого на трибунах было очень даже жарко, показались этим детям Магриба конвенциональной целью, и пришлось вспоминать школьные годы, а конкретно – кроссы на длинные дистанции на уроках физкультуры. А также прыжки в высоту, когда попался какой-то забор.

Из-за Романова же нам пришлось ночевать на пляже города Ниццы, потому как ему взъерепенилось вспомнить «романтику студенческих лет». У нас не получилось планировавшегося им автостопа, так что пришлось скидываться на такси от Риги, куда мы доехали в душном автобусе, до Берлина, откуда был ближайший рейс до Лазурного побережья, на который мы хоть как-то успевали, чтобы попасть на матч. Отель наш предводитель тоже не заказал, уверив, что на месте мы «как в юности» найдем себе чудесный гестхаус с маленьким номерами в мансарде, чудесным видом на Средиземное море и завтраком, приготовленным заботливой хозяйкой – француженкой бальзаковского возраста. Не знаю, в моей юности французские гестхаусы не водились, там все чаще попадались убитые номера в пансионате «Восток-6», становившиеся еще менее пригодными к  проживанию после наших там гуляний. Естественно, что и Ницца, и Монако, и Канны оказались просто оккупированными русскими и англичанами, приехавшими на футбол. И это помимо обычных отпускников, заполоняющих курорт в высокий сезон.