Чернильная смерть - [99]

Еще два дня, Мортимер, два дня и две ночи. Потом приедет Змееглав. И что тогда? Да, глупо было воображать, что он сможет уплатить Смерти и ее бледным дочерям требуемый выкуп.

А если Белые Женщины заберут и Мегги, поймет ли Реза, что он поехал в замок ради их дочери? Поймет ли, что он ей потому ничего не сказал, чтобы ее сердце не терзал еще и страх за Мегги?

У солдат, вошедших к нему в камеру, руки и лица были в саже. Они всегда приходили по двое. Но где же их среброносый повелитель? Они молча подняли Мо на ноги. Цепи были тяжелые и впивались в кожу.

— Сегодня Свистун навестит тебя в другой камере, — сказали они ему. — Там огонь твоего друга тебя не отыщет.

Они повели его глубоко вниз, мимо ям, из которых пахло тухлым мясом.

Один раз Мо показалось, что за ними в темноте ползет огненная змея, но караульный ударил его при попытке обернуться.

Яма, в которую его столкнули, значительно превосходила размерами прежнюю камеру. На стенах — подтеки запекшейся крови. Здесь было одновременно холодно и душно.

Свистун пришел не скоро, а когда появился наконец в сопровождении еще двух солдат, лицо его тоже было в саже. Двое, которые привели сюда Мо, почтительно расступились перед своим повелителем, но Мо заметил, как тревожно они озираются, словно ждут, что огненные пауки Сажерука вот-вот поползут по стенам. Мо чувствовал, что Сажерук ищет его. Казалось, его мысли тянут к нему руки, но застенки Омбры лежали так же глубоко под землей, как и во Дворце Ночи.

Может быть, ему уже сегодня понадобится нож зашитый Баптистой в подол его рубашки, хотя pуки у него так болели, что он, наверное, даже удержать его не сможет, не говоря уж о том, чтобы ударить. И все же сознание, что он есть, помогало, когда страх становился невыносимым. Страх и ненависть.

— Твой друг-огнеглот становится все наглее, но сегодня ночью он тебе не поможет, Перепел! Мне это надоело! — Лицо Свистуна побелело под сажей, покрывавшей даже серебряный нос. Один из солдат ударил Мо по лицу. Еще два дня…

Свистун с отвращением смотрел на свои испачканные сажей перчатки.

— Вся Омбра смеется надо мной. «Посмотрите на Свистуна, — шепчется народ. — Огненный танцор водит за нос его людей, а Черный Принц прячет от него детей. Перепел еще спасет нас всех!» Хватит! Если я покончу с тобой сегодня ночью, они перестанут в это верить.

Он подошел к Мо так близко, что чуть не уколол его серебряным носом.

— Что ж ты не зовешь на помощь своим волшебным голосом? Всех своих оборванцев-приятелей, Принца с медведем, Огненного Танцора… А может, лучше Виоланту? Ее мохнатый слуга ходит за мной по пятам, а сама она твердит мне по десять раз на дню, что ее отцу ты нужен живым. Но ее отец уже не внушает того страха, что прежде. Об этом ты же и позаботился.

Виоланта. Мо видел ее только раз, когда его стаскивали с коня во дворе замка. Как глупо было поверить, что она сможет его защитить. Он погиб. А вместе с ним и Мегги. В нем подымалось отчаяние, такое черное, что ему стало дурно. Свистун улыбнулся.

— Ага, испугался! Это мне нравится. Надо будет сочинить об этом песню. Отныне песни здесь будут петь только обо мне — мрачные песни, как раз на мой вкус. Очень мрачные.

Один из солдат с глуповатой ухмылкой подошел к Мо. В руках у него была обитая железом дубинка.

— «Он снова от них убежит!» — говорит чернь. Свистун отступил на шаг. — Так вот, бегать ты больше не будешь, Перепел! Отныне ты будешь только ползать. Ползать передо мной.

Те двое, что привели Мо, схватили его и прижали к окровавленной стене. Третий поднял дубинку. Свистун погладил свой серебряный нос.

— Твои руки нужны, чтобы исцелить книгу. Но скажи, Перепел, что может иметь Змей против того, чтобы я переломал тебе ноги? Но даже если… Змееглав ведь уже не тот, что прежде…

Погиб.

О Боже, Мегги! Рассказывал я тебе когда-нибудь такую страшную сказку?

«Нет, Мо, не сказку! — говорила она, когда была маленькая. — Они все такие грустные!»

Но эта грустнее.

— Жаль, Свистун, что мой отец не слышал твоего выступления своими ушами! — Виоланта говорила негромко, но Свистун вздрогнул, как от пронзительного крика.

Солдат с глупой ухмылкой опустил дубинку, а остальные расступились перед дочерью Змееглава. Черное платье Виоланты сливалось с темнотой. И за что ее только прозвали Уродиной? Мо казалось сейчас, что он никогда не видел более красивого лица. Хорошо бы Свистун не заметил, как дрожат у него ноги. Такого торжества он Среброносому устраивать не хотел.

Рядом с Виолантой виднелась мохнатая мордочка. Туллио! Это он ее позвал? Уродина привела с собой полдюжины своих безбородых солдат. Они казали совсем юными и хрупкими рядом с людьми Свистуна, но в руках у них были арбалеты — оружие, которого побаивались и латники.

Но Свистун быстро взял себя в руки.

— Что вам здесь нужно? — резко спросил он Виоланту. — Я только слежу, чтобы ваш драгоценный узник снова от нас не упорхнул. Достаточно и того, что его огненный друг всех нас делает посмешищем в глазах черни. Вашему отцу это не понравится.

— А тебе не понравится то, что я сейчас сделаю, — ровным голосом произнесла Виоланта. — Связать их! — приказала она своим солдатам. — А с Перепела снимите цепи и свяжите его так, чтобы он мог сидеть на лошади.