Чёрная вьюга - [18]

– Ладно, Пим, пока… и спасибо.

Давно исчезли в разные стороны люди. И даже тонкий аромат хорошего кофе успели до конца вынюхать налетевшие на дармовщинку любопытные звёзды, а дракон всё так же неподвижно мерцал своим телом в известных только ему раздумьях. Пошевелился он только тогда, когда где-то словно распахнулась дверца, и сюда приблизился давешний проводник с рожками.

– Ну ты силён, Пим – поступиться малым, чтоб выиграть большее? – прибывший зябко передёрнулся и протянул к драконьему боку замёрзшие известно где ладони.

– Ты как был шутом, Беня, так им и остался, – философски отозвался дракон и окатил беса мягким огнём. – Согрелся? А теперь быстренько вали в реакторную к своим демонам – пусть отмотают для этой реальности время назад… ну, скажем, на месяц. Я поверну развилку в другую сторону, где для этой планеты Почва катастрофа не произойдёт.

– И всё будет шито-крыто! – радостно подпрыгнул тот. – Не было никогда ни парня этого, ни девки… всё понял, Пим – сделаем в наилучшем виде.

Дракон проводил задумчивым взглядом вприпрыжку умчавшегося работать напарника и, казалось, целую вечность спустя еле заметно покачал головой.

– Да нет, Беня – ты не шут, а скорее всего просто дурак.

И то были последние слова, которые произнёс свернувшийся в огненное кольцо могучий дракон. В ослепительной вспышке он куснул себя за хвост – и через миг лишь нелепое пятно чёрной пустоты и могло бы засвидетельствовать, что тут ещё только что кто-то был. Но уже примчалась на это место пара бродячих звёзд. За них зацепилась пролетавшая мимо комета с надменно выпяченным хвостом. Слово за слово, спор и дым коромыслом такие пошли, что хоть святых выноси!

Какой дракон, какие аферы? Да никого тут отродясь не было, отвалите на фиг…

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. А ВМЕСТО СЕРДЦА ПЛАМЕННЫЙ МОТОР

– Новенький?

В лицо и грудь с силой толкнуло чем-то холодным и плещущимся. Лёха с натугой заворочался, барахтаясь краем сознания на самой грани тёмного и зыбкого ничто, так и манившего обратно в свои бархатные объятия. Забил было руками, недрёманым инстинктом признав в окатившей его свежей стихии холодную воду – и кое-как разлепил мокрые глаза.

По правде говоря, лучше от того не стало. Ибо с хмурого зимнего неба на лежавшего парня уставились несколько таких наклонившихся над ним рож, что поначалу Лёхе больше всего захотелось даже не протереть глаза – опять закрыть их и не открывать как можно дольше… чего хотелось больше, спать или есть, он так и не решил.

Всё же, по здравом размышлении он пришёл к тому неутешительному выводу, что физиономии эти ему не мерещатся. И никуда не сгинут, даже если покемарить по шестьсот минут на каждый глаз. Рывком он приподнялся и сел.

– Чевой-то тощенького на этот раз прислали, – с сомнением прошамкал тщедушный мужичок в промасленной телогрейке и с такой роскошной рыжей бородищей, что на память упрямо так и лез Пётр первый с его боярскими ножницами.

– На себя-то погляди, чмо, – классически огрызнулся Лёха, утирая замерзающее на морозе лицо.

Мужичок не обиделся, а продолжал со своим почти таким же, но тоже плюгавым соседом, обсуждать парня, словно того тут и вовсе не стояло. Хм, а и в самом деле, не стояло, а сидело – Лёха поспешил подняться на ноги, ибо сквозь его подобранную никак не по сезону одежонку в известное место уже так и спешил вцепиться пресловутый генерал мороз…

– Та ничо, вроде жилистый, – осторожно приценился к новичку ещё один, с помятым жестяным ведром и симптоматично красным носом. И тут же поинтересовался у самого Лёхи: – Голова гудит?

Ещё что роднило их кроме захмурышистого роста, так это гулкие голосищи. Воистину командные, таким бы в армии цены не было… парень краем созняния отметил, что говорил он с коротышками никак не на русском языке, а на невесть откуда поселившейся в голове мове – однако, ни малейших неудобств от того не испытывал. Словно на родном и с детства знакомом великом и могучем. А ничего, тоже богатый на выражения и двусмысленные обороты, – покопавшись в памяти, решил парень. Если привыкнуть, на таком и думать можно…

– Вроде ничего такого, – Лёха на пробу крутанул головой и руками-ногами.

В паре мест легонько ойкнуло, однако отваливаться вовсе даже и не подумало. Тем более оказалось это кстати, что бородачи этак недвусмысленно подхватили новичка под белы руки, подвели к этакой громадине на колёсах и с самыми недвусмысленными выражениями принялись того убеждать, что необходимо тому залезть внутрь да проявить свою удаль молодецкую.

Таков порядок, мол!

Порядок здешний оказался прост и незатейлив как грабли – гонки на выживание. Два круга среди таких же мастодонтов, грузных и неуклюжих, на подходящих как раз для БелАЗа здоровенных колёсах. Лёха понятия не имел, как этими сооружениями управлять. Но всё же рассудил, что русскому мужику, по отцу вдобавок ещё и хохлу, в принципе любая техника по плечу. По зубам и вообще, даже пох… ой, извините, дамы!

Энтузазизьм парня легонько поувял, когда он обнаружил себя в тесной и полутёмной кабине, сидящим в кресле с торчащими со всех сторон ручками, рычагами и даже краниками самого непонятного вида – и столь же неизвестного назначения. Но протиснувшийся следом бородач живо провёл тридцатисекундный курс молодого бойца и вместо прощания хлопнул крепкой ладонью по большой жёлтой кнопке сбоку. Сооружение затряслось как в предсмертной лихорадке – пришлось покрепче стиснуть зубы.