Черная война («Черные бушлаты» + «Черная пехота») - [4]

За разговорами время шло достаточно быстро, и вскоре на горизонте показались какие-то строения. Минут через 30 нас всех загнали в широко раскрытые ворота какого-то пакгауза. Колонна медленно втянулась внутрь, и заскрипевшие ворота отрезали нас от окружающего мира.

Выбрав себе место у стены, я уже было собрался присесть.

– Дядя Саша. – Этого шкета я не знал. Да и, собственно говоря, никого я тут не знал, но этого так и видел в первый раз.

– Чего тебе? Кто ты, вообще, такой?

– Иголка я! Там л ю д и тебя просят.

– Что за люди?

Шкет осекся:

– Так, это… Хромой, Барин, Красавец. Все люди собрались, тебя ждут.

– Ты все сказал? – Это нарисовался Крест. – Не видишь – в печали человек. Иди, родной. Мы будем.

– Куда это? – спросил я Креста, когда шкет растворился в полумраке пакгауза. – Что за люди такие?

Он пожевал губами.

– Все воры серьезные. Я их краем знаю, на пересылке в соседнем бараке были. Но так, чтоб близко, – не был, ничего не скажу.

– А ко мне какой интерес? Я их тоже вроде не помню.

– Ну, ты даешь, дядя Саша! Кто у нас по рывкам специалист?

– И кто?

– Ну не я же! – заржал Крест. – Это у тебя четыре побега за шесть лет. Такого бегунка, как ты, еще поискать.

– И от меня им что надо?

– Уходить надо, – Крест вдруг перестал балагурить. – И скорее, а то, чую я, всем нам тут скоро амбец настанет.

– С чего бы это вдруг?

– А ты сам посмотри. Немец – вон он, рядышком. Пешком нам не уйти, а поезд… сам знаешь где. А у этих приказ – немцам нас не отдавать.

– Думаешь, пострелять могут?

– Да запросто! А то и просто сожгут. Ворота заперты, много нам тут надо? Бензином польют, и все.

– Да ладно тебе. Не слыхал я про такие зверства.

– И я не слыхал. Да и впредь слышать не хочу. А все же – кто их знает.

– Лады, пойдем, погуторим.

Шагая через лежащих на полу людей, я думал. 41-й год, начало войны. Ну, и что мы могем? Стукнуться к начальнику конвоя, мол, так и так, знаю я нечто крайне важное и серьезное. Для победы нужное, так что ведите меня к самому высокому начальству. И что же он мне скажет? Да ничего хорошего. Ну откуда у закоренелого зэка может быть какая-то важная информация? Никаких вещей из будущего у меня нет, доказательств моего вневременного происхождения – тоже. Историю войны помню в общих чертах, конкретных дат не знаю. Где и что произойдет, могу только в общих чертах рассказать. Мало… Чертеж «калаша» нарисовать – за милую душу, только надо, чтоб чертеж этот в ГРАУ попал, а как? Научить солдат чему-то новому? Да запросто, только вот, опять же, надо к этим солдатам еще попасть как-то. В штрафники пойти? Так рано еще, да и не возьмут. С таким-то букетом статей?

В дальнем углу пакгауза на полу тлеет неяркий костерок. Чуть в стороне ото всех, поближе к костру сидело человек пять.

– Поздорову, бродяги! – присел я у костра. Краем глаза я отметил, что Крест к костру не подошел, сел в стороне. Народ потеснился, давая мне место. Кто-то протянул горячую кружку. Чисто машинально я глотнул. И глаза мои полезли на лоб. В молодые годы я, случалось, чифирь пробовал. Но такой! Однако же бросать кружку нельзя, не поймут. Зажав ее в руках, я, переведя дух, глотнул еще разок, уже осторожнее. Передал кружку кому-то невидимому в темноте. Так, похоже, все правильно. Никто не дергается пока. Молчите? Ну, и я помолчу. Это ж вы меня звали, вот и начинайте.

– Что скажешь, дядя Саша? – Худой, как щепка, человек, справа от меня, протянул к огню ладони.

– О чем?

– Что делать дальше будем, не надумал?

Интересно, и что же такое я должен был надумать? По всему судя, разговор не первый. А может быть, я ошибаюсь?

– Ноги делать надо, – вспомнил я Креста и его подозрения. – И скорее, а то всем хана.

Народ у костра слегка ожил, похоже, я сказал то, о чем они все думали. Или догадывались.

– А как? Не прикинул еще?

А на самом деле – как? Ну, стену мы не сломаем, это и ежу ясно. Потолок… высоко, не достать. Ворота. Двое ворот. В одни мы входили, там охрана. Вторые – не знаю.

– Что там? – кивнул я в их сторону.

– Голяк, – ответили сзади. – В щели видно – пулемет и трое часовых.

– Глухо. Завтра что будет, пойдем куда? Или тут держать будут?

– Не знаем. Слух был – в тюрьму переведут.

– С чего бы это? То гнали, гнали (тут уж я рисковал. Кто знает, сколько на самом деле длился этап, может, только сегодня утром и начался), то вдруг вдругорядь в тюрьму. Она, чай, не резиновая будет.

– Щербатый у ворот слушал, говорит, часовые гуторили.

– Немец далеко отсюда?

– Когда от вагонов шли, вроде пушки слышно было.

– Значит, рядом. Значит, тюрьма мимо кассы.

– И что же теперь?

Хороший вопрос. Я и сам бы не прочь это знать. Подумаем. Эшелон под нас не дадут, невелики птицы. Окопы копать – это вряд ли, не было такой практики, тогда отчего бы ей сейчас появиться? Пешком погонят? Может быть, хотя скорость у нас… Неужто и впрямь – кончат? И что? Бежать с зэками? К немцам? Ну, это еще бабушка надвое сказала. Мне бы только из-за колючки уйти, а там…

– Значит, так. С едой у нас что?

– Плохо у нас с едой.

– Насколько плохо?

– Совсем.

– Оружие?

– Ножи, штук пять.

– Негусто.

– Что есть.

– Тогда так. В город поведут – идем. Тихо идем и смотрим. Город знает кто?