Черная вдова - [76]
– Мне… – Умар исподлобья взглянул на трубача, отодвинулся к Джахуру, – мне стыдно, что у меня… такой отец.
Курбан ахнул.
– Как ты смеешь?! Я тебе уши сейчас оборву, кости переломаю! Эй, Кумри, чертова тварь! Ты где? Иди сюда, стерва. Слышишь, что говорит это собачье отродье?
– Перестань! Не трогай. – Женщина с силой оттолкнула Курбана, ринувшегося к сыну. – Иди своей дорогой. Я тоже остаюсь.
– Ты? Вы оба пойдете со мной! Или я брюхо тебе вспорю, дрянь несчастная, так твою мать.
– Заткнись. Не пугай. Надоело.
– Да ты что, свихнулась? Мужу перечишь? Кожу сдеру! И за это колченогое чудовище я отдал ее отцу три мешка отборной джугары.
– Не жалей. Ты взыскал то зерно с детей своих малых. Ослабли, птенчики, плачут, есть им дай. Он же – куском не поделится с ними, обжора проклятый. Свинья ненасытная. Чтоб ты лопнул. Загубил бедных. Так и зачахли, мои ненаглядные, с голоду.
– Я тут при чем? Жизнь и смерть – от аллаха.
– Ты их в могилу загнал, крошек невинных. Теперь весь Айхан задумал туда же отправить. И все – ради утробы бездонной.
– Молчать! Язык отрежу.
– Устала молчать!
– Рехнулась? Убью! Смотрите, люди. Как обнаглели бабы в Айхане. Кто виноват? Берегись, Джахур. Голову сниму. Испортил мне семью. Сбил с пути, совратил. Правоверные! Помогите. Жену отнимают. Честь мою мужскую пятнают.
– Скоморох! Бесчестьем оттолкнул ты от себя жену и сына. Стыдись, сквернослов. И перестань грозить. «Зарежу, отрежу, перережу!» Кого пугаешь? Оглядись. Что ты такое? – Джахур взял трубача за плечо, встряхнул, повернул. Курбан бессильно болтался в его исхудалой, но все еще крепкой руке – нелепый, головастый, раскоряченный, теперь действительно тощий. Кузнец усмехнулся. – Экий ты нескладный.
– Старое прозвище тебе уже не подходит, – вздохнул Три-Чудака. – Теперь ты – Толстый Курбан.
Не до смеха сейчас, но двое-трое не удержались, засмеялись невесело. Все-таки люди оживились. Курбан почувствовал – их приязнь отхлынула от него, переместилась к Джахуру.
Кузнец покачал головой.
– Почему так? Всегда в смутное время власть берут крикуны, проходимцы. И это чудище вы хотите избрать предводителем. И – после кого? Бахтиара. Слава Айхану! Докатились.
– Пойдешь с нами – тебя изберем.
– Спасибо. Не по пути.
– Было всегда по пути, нынче – нет?
– Нынче – нет.
– Это почему же?
– Я не предатель.
– Перед кем? Все готовы кинуть оружие.
– Не все.
– Ха! Вас – горсть. Ты сам говорил: «Правда – за теми, кого больше».
отсутствуют страницы в бумажном варианте (271-274 с.)
обыденной жизни они отличались гордым спокойствием честностью, дружелюбием. Были сдержанно смешливы, остроумны, любили спрашивать. Главное – обладали ясной головой и здравым смыслом. Верили в силу свою. Дураков, дармоедов – не жаловали.
Что с ними сталось? Это другие люди. Будто то же, но уже совсем не те. Осталась оболочка, начинку будто подменили.
С крутых высот человечности, куда они взошли, проделав навстречу ветру новых эпох долгий, трудный, но верный путь, страх божьего наказания мгновенно швырнул их назад, вниз под гору, к охотничьему костру. Они на глазах отупели, стали злы, недоступны, безотчетно свирепы и недоверчивы. Словно шерстью обросли.
Коран, созданный давным-давно, во мгле полузабытых веков, и закрепивший в ритмичных, охмуряющих стихах понятия еще более отдаленных, совершенно ветхих, библейских времен, с маху зачеркнул, прозвучав в устах Бурхан-Султана, опыт столетий.
Джахур чувствовал к одуревшим айханцам братскую жалость, смешанную с глубоким испугом, обидой и злостью – такую испытывают в семье к жестокому, буйно помешавшемуся близкому родичу.
– Одичали. Скорей в Дозорную башню, – взволнованно шепнул он своим. – Она сохранилась лучше других. Запремся – не достанут.
Простор, открытый ветру. Приволье. Не за стеной – тут, под ногами. Снизу и сверху. Повсюду вокруг. Оно ошеломило людей, привыкших к тесноте, к долгому затворничеству. Здесь холоднее. Речь звучит по-иному, громче и жестче. Предметы огромны, пугающе зримы. Кружится голова, острей ощущается слабость.
Чормагун отсек толпу от ворот, сдвинул к берегу, замкнул ее цепью верховых. На сизых остриях копий приставленных чуть ли не к глазам пленных оседала тонкой наледью серебристая пыль.
Тишина. Ожидание. Что теперь?
Бурхан-Султан с кораном под мышкой, испуганно улыбаясь, что-то робко доказывая, заискивающе гнулся перед Чормагуном. Дул северный ветер. Воитель недовольно отворачивал плоское, фиолетово-темное от холода лицо, молча слушал, помахивая плетью. Вдруг он крикнул, топнул ногой. Священник выронил книгу. Она с глухим стуком упала на мерзлую землю, раскрылась.
Ветер с треском перевернул одну страницу, вторую. С быстротой пальцев, отбивающих на бубне сухую частую дробь, перелистал всю книгу. Ослаб – точно скучающе зевнул, обдал ее соломенной трухой – и улетел в пустоту полей, обильно унавоженных татарской конницей.
Чормагун поддел книгу кривым носком сапога. Она захлопнулась. Татарин, ругаясь, показал плетью на крепость, резко притронулся к плечу Бурхан-Султана, ткнул в сторону айханцев, сгрудившихся у канала. Священник съежился, вздохнул, согласно кивнул головой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Многострадальная земля Турана (Средняя Азия) за долгие века встречала немало завоевателей. И когда однажды с горных перевалов на равнины хлынула закованная в бронзу непобедимая армия Искандера Двурогого, сына Филиппа Македонского, на пути завоевателей встала маленькая и гордая Согдиана под предводительством отважного вождя Спантамо.Читайте один из лучших романов известного писателя-историка Явдата Ильясова!
К 55 годам Марк Лициний Красс достиг вершин власти, славы и богатства. Он стал членом триумвирата вместе с Юлием Цезарем и Гнеем Помпеем — то есть фактическим правителем Римской республики. Его состояние было сравнимо с казной Вечного города. Но Крассу хотелось большего. Став консулом Сирии, он тут же развернул подготовку к войне с Парфией, в то время имевшей с Римом договор о дружбе. Вероломно вторгшись в Месопотамию, Красс захватил и ограбил несколько городов, в том числе и знаменитый храм Анахиты — богини-матери, устроив в нем свою ставку.
У кочевых саков, древних жителей Турана, погиб на охоте вождь. Саки избирают предводительницей жену погибшего вождя — гордую и мудрую Томруз.Царь персов Куруш (Кир), давно мечтавший о захвате Средней Азии, предлагает Томруз выйти за него замуж.Саки разгадывают хитрый замысел персидского царя — по старинному восточному обычаю иноземный царь, женившись на местной правительнице, становится хозяином страны.Томруз отказывается выйти замуж за Куруша. Тогда разгневанный царь выступает во главе сильного войска к Аму-Дарье.
— Почему вы копаетесь в седой древности, кому это нужно? — Такой вопрос нередко задают Явдату Ильясову и устно, и со страниц печатных органов, в критических замечаниях. Между тем, на подобный вопрос давно и хорошо ответил Ф. Энгельс в своей книге «Анти-Дюринг»:«Седая древность» при всех обстоятельствах останется для всех будущих поколений необычайно интересной эпохой, потому что она образует основу всею позднейшего более высокого развития, потому что она имеет своим исходным пунктом выделение человека из животного царства, а своим содержанием — преодоление таких трудностей, которые никогда уже не встретятся будущим ассоциированным людям».Этим емким и точным определением и руководствовался писатель Я.
Гикия стояла у обелиска и горько улыбалась. Черное покрывало упало с головы молодой женщины, морской ветер теребил прядь ее волос, поседевших за одну ночь.Это была страшная ночь…Могущественный царь Боспора давно стремился покорить демократическую республику Херсонес, расположенную в юго-западном уголке Тавриды. Но никакая сила не могла сломить рыбаков и пахарей, защищающих свою свободу и независимость.Любовь и гражданский долг — такова главная тема романа «Стрела и солнце». В книге рассказывается о событиях почти двухтысячелетней давности, но своей идейно-художественной направленностью она прочно связана с современностью.
Польский писатель Юзеф Игнацы Крашевский (1812–1887) известен как крупный, талантливый исторический романист, предтеча и наставник польского реализма.
В сборник грузинского советского писателя Григола Чиковани вошли рассказы, воссоздающие картины далекого прошлого одного из уголков Грузии — Одиши (Мегрелии) в тот период, когда Грузия стонала под пятой турецких захватчиков. Патриотизм, свободолюбие, мужество — вот основные черты, характеризующие героев рассказов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.