Черная вдова - [3]
– Ага. Люди, выходит? Не бесы? Так. Но я вот чего не понимаю. Давно хочу спросить знающего человека, да где его взять, знающего? А ты, я вижу, не глуп.
– Не смущай, отец. Какой я знающий? Что слыхал от других, то и передаю.
– Всякий слышит. Если, конечно, не глух как пень. Да не всякий способен усвоить и пересказать. Учиться, говорят, одно, научиться – другое. В том и отличие толковых от бестолковых. Разъясни, не поленись, вещь такую. Вот, то «татарами» ты называешь тех дикарей, то «монголами». Почему? Два разных народа, что ли, у них?
– Один. А имени – два. Как у персов, например. И персы они, и они ж – ирани. Благородные, значит. Эдакое, видишь ли, прозвище горделивое. У этих то же. Само название – татары, от самого крупного сильного племени, но ханам мало его, монголов придумали. Тоже вроде благородных, вечных или небесных, точно не скажу.
– Небесные, говоришь? Ишь ты. А я-то думал – подземные. Звались бы уж так или эдак. А то одна морока. Неразбериха. Путаница несусветная.
– Эх, отец! Маловато все-таки разума у нас, мусульман. Раньше казалось мне – мы самые умные в мире, а теперь вижу – самые глупые. Прости за грубость, но когда мы, несчастные люди, пасть от хвоста отличать научимся? Почему татары, почему монголы. Пусть они хоть псами пятнистыми называются! Белая собака, черная собака – все равно собака. Нашел о чем сокрушаться. Разве то наша забота? Забота наша – другая. О том ты думай, как этих монголов-татар остановить. Остановить и обратно погнать. Вот. Ну, спасибо, отец. Накормил, обогрел. Теперь пойду. Да нет, куда? Устал, как мул. Придется вздремнуть до рассвета. Жаль. Время уходит. Поскорей бы попасть в Айхан.
– Ложись, юный гость. Отдыхай.
– И не юный я вовсе. Не юный. Тридцать стукнуло.
– Неужто? А глянуть – гораздо моложе. Я полагал – лет двадцать. Да, для столетнего, говорят, и сорокалетний – мальчишка. Эх-хе-хе! Что мы можем, бедные селяне? Оружия нету. Делу воинскому плохо обучены. И кроме того… жизнь-то у нас какая? Ругают. Гоняют. Бьют все, кто сильней, у кого власть в руках. Будто и занятия нет больше на свете, как кулак совать под нос землепашцу. Думать? А дают ли? Султан мыслит за нас. Окружной правитель. Священник. Вот и отвыкли мы думать. Потому и не можем понять, что к чему. Одна надежда – аллах. Только к аллаху и остается взывать. Чтоб укрепил руку эмира Нур-Саида. Нур-Саид, я слыхал, вывел отряд из Айхана. К битве готовится. Лагерь в двух переходах отсюда.
– А я тут сижу, похлебку хлебаю… Лошадь есть у тебя? Давай лошадь, отец. Потом верну. Приведу, не беспокойся. Я – сотник Бахтиар.
– Зять Нур-Саида?!
– Он самый.
– Ох, господин! Ох! Здравствуйте. Почему вы сразу не назвали ваше высокое имя? Я барана б зарезал. И сейчас не поздно. Быстро справлюсь. Прилягте пока почтенный. Вот подушка. Хасан! Одеяло неси.
– Уволь, хозяин. К шайтану подушку. К дьяволу одеяло. Похоже – пока мусульмане не перестанут дремать, объевшись бараниной, на мягких подушках, так и будут их бить пройдохи свои и пришлые. Лошадь седлай. Поторапливайся.
– Ночь на дворе. Слышите – сыч стонет на крыше, в кустарнике воют шакалы. Дорога безлюдна. Туман. Нечисть всякая бродит. Упырь караулит проезжих. Доберетесь ли?
– Нужно добраться.
Задвинув засовы, старик долго прислушивался к удаляющемуся перестуку. Стихло. Селянин облегченно вздохнул. Хвала аллаху! Обошлось.
– Чудеса! Прямо как в сказке. И мечтать не мечтал приютить у себя – кого? Бахтиара!
– Бахтиар ли был? – усомнился Хасан.
– Он, спаси и помилуй аллах. Кто осмелится играть его именем?
– Ты смотри! – изумился Хасан. – А по виду – тихий, спокойный.
– Да. Странный человек. Другой бы меня, болтуна, плетью в кровь исхлестал за дерзость речей. А Бахтиар – ни звука. Заявись иной прихлебатель Нур-Саида – уже у ворот пустился б галдеть, кривляться, гонять туда-сюда. Принеси, отнеси. Давай, не давай. Черт бы их съел! Пустой кувшин гудит, как труба, полный – молчит. Бахтиар – видал? – даже имя открыл только потому, что лошадь понадобилась.
– Вернет? – обеспокоился Хасан.
– Непременно! Он честный. Из наших. В кузнице рос. А нынче вон куда взлетел. Сказывают, низкий возвысится – и ночью заставит держать над собою полог от солнца. Но Бахтиар не такой. Нет. Простой.
– Не донесет на тебя?
– Ты что? Ненавидит подлость. Страсть не любит доносов да жалоб. И доносчиков тоже. Сам расправится, если надо, но наушничать не пойдет. А на расправу он крут! Терпелив – непостижимо терпелив, очень трудно его разъярить, но уж если разъярил… бросай все, беги, не оглядывайся. В пыль сотрет. В землю заройся, под водой схоронись – найдет, достанет. И уничтожит.
Оттого и прозвище – Бахтиар Свирепый.
– Бахтиар? – Нур-Саид с великой неохотой оторвался от груды подушек, подложенных для удобства под локоть. Белая чаша, которую он держал в правой руке, дрогнула и накренилась. На скатерть плеснулось красное вино. – Что с тобой? Где твои люди?
– Убиты.
Бахтиар не сходя с места, осел у порога на серую кошму, сник, опал, точно молочный бурдюк, сорвавшийся с перекладины. Обхватил сухое лицо грязной ладонью. Черный глаз сотника уставился сквозь растопыренные пальцы на влажное пятно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
У кочевых саков, древних жителей Турана, погиб на охоте вождь. Саки избирают предводительницей жену погибшего вождя — гордую и мудрую Томруз.Царь персов Куруш (Кир), давно мечтавший о захвате Средней Азии, предлагает Томруз выйти за него замуж.Саки разгадывают хитрый замысел персидского царя — по старинному восточному обычаю иноземный царь, женившись на местной правительнице, становится хозяином страны.Томруз отказывается выйти замуж за Куруша. Тогда разгневанный царь выступает во главе сильного войска к Аму-Дарье.
Многострадальная земля Турана (Средняя Азия) за долгие века встречала немало завоевателей. И когда однажды с горных перевалов на равнины хлынула закованная в бронзу непобедимая армия Искандера Двурогого, сына Филиппа Македонского, на пути завоевателей встала маленькая и гордая Согдиана под предводительством отважного вождя Спантамо.Читайте один из лучших романов известного писателя-историка Явдата Ильясова!
К 55 годам Марк Лициний Красс достиг вершин власти, славы и богатства. Он стал членом триумвирата вместе с Юлием Цезарем и Гнеем Помпеем — то есть фактическим правителем Римской республики. Его состояние было сравнимо с казной Вечного города. Но Крассу хотелось большего. Став консулом Сирии, он тут же развернул подготовку к войне с Парфией, в то время имевшей с Римом договор о дружбе. Вероломно вторгшись в Месопотамию, Красс захватил и ограбил несколько городов, в том числе и знаменитый храм Анахиты — богини-матери, устроив в нем свою ставку.
— Почему вы копаетесь в седой древности, кому это нужно? — Такой вопрос нередко задают Явдату Ильясову и устно, и со страниц печатных органов, в критических замечаниях. Между тем, на подобный вопрос давно и хорошо ответил Ф. Энгельс в своей книге «Анти-Дюринг»:«Седая древность» при всех обстоятельствах останется для всех будущих поколений необычайно интересной эпохой, потому что она образует основу всею позднейшего более высокого развития, потому что она имеет своим исходным пунктом выделение человека из животного царства, а своим содержанием — преодоление таких трудностей, которые никогда уже не встретятся будущим ассоциированным людям».Этим емким и точным определением и руководствовался писатель Я.
Знаменитый поэт, астроном, математик Омар Хайям (1048-1131) перенес за долгую жизнь много тяжелых испытаний: наветы и опалу, бедность и непонимание со стороны окружающих. Однако ни разу он не изменил себе. Своим талантом, знаниями, прогрессивными устремлениями он боролся за справедливость. За столетия имя Омара Хайяма обросло многочисленными легендами, подчас маловероятными. В повестях Явдата Ильясова делается смелая попытка прояснить сложный образ ученого и поэта.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.