Черная вдова - [26]
После битвы на Черной воде у эмира осталось не больше трех сотен отборных воинов. Правда, под рукой находились еще туркмены, каракалпаки, сарты, но они не в счет. Вся надежда – на своих канглы. Однако и эта надежда оказалась шаткой.
– Дети там, – вздохнул старый кипчак Байгубек.
– Где? – не понял Бейбарс.
– За воротами.
– Твои? – удивился Бейбарс,
– Нет.
Есаул разъярился:
– Чего ж ты вздыхаешь, облезлый верблюд?
– Как не вздыхать? Человечьи дети.
– Тебе-то что до них?
– Я тоже человек.
– Осел ты, а не человек! Стой и помалкивай.
– Сам помалкивай, сукин сын! Осел, говоришь? Берегись, так лягну – через башню перелетишь! Всякий балбес берется меня наставлять. Эй, люди! Чего смотрите? Там дети. Разве у вас нет детей? Пожалейте, бедных. Слышите, плачут? Их кровь падет на вашу совесть, люди. Откройте ворота. Хотите, я распахну?
– Попробуй! – Есаул угрожающе закрутил булавой.
– Убирайся, пес твою мать! Уходи, пока живой, – Байгубек отступил на шаг, стиснул рукоять меча, хищно присел. Прикидывающе скользнул узкими глазами от плеча наискось к поясу есаула.
Подошли друзья – Уразбай, Алгу, Таянгу.
Огромный Эр-Назар опустил раскрытую ладонь на голову Бейбарса:
– Сгинь! Хорошо?
– Измена! – взвизгнул Бейбарс, безуспешно стараясь выдернуть голову из лапы Эр-Назара. – Теперь я знаю, кто помог Бахтиару бежать. Обманули нас, отпустили преступника?
– Преступник – ты. Опасный, зловредный, неисправимый. Понял? Брысь! – Великан бросил есаула на землю.
– Эй, кипчаки! – закричал Дин-Мухамед, – Своих бьете? Опомнитесь!
– Опомнились. – Байгубек вынул меч. – Потому и не хотим больше у коновязей эмирских торчать. Свои? Вы свиньям свои, не нам. Все дела ваши – грязь, и сами вы – плесень. По уши в луже вонючей сидите и нас туда же тянете. Хватит! Гоните их, кипчаки! Я человек известный. На гнусность подбить не способен, советов дурных не даю. Добра желаю, кипчаки. Бейте их! Неужто вам не противно глядеть на этих клещей?
Набежали горожане. Опять вспыхнула драка. Не все канглы послушались Байгубека, так же, как не все туркмены, сарты, каракалпаки бросились бить эмировых телохранителей. Каждый, смекнув что к чему, становился на ту сторону, с которой был прочно связан. Не родственной кровью, не речью единой – сходной думой, сердечной склонностью. Склонность эта зависит от количества денег в сумке, добра под крышей, жира на костях.
Байгубек с помощью друзей распахнул ворота. Ворвались с толпой Бахтиар и Джахур. Обитателей дворца загнали, точно зверей за изгородь, обратно в темный дворец – крепость внутри крепости. Повстанцы удержали часть обоза. В крытых арбах нашлось оружие
– Разбирай! – крикнул Бахтиар.
Люди повеселели. Расхватали пики, луки, щиты, кинулись на стены. В полях вокруг Айхана крутились разъезды татар.
Бахтиар, Джахар, Байгубек сумрачно переглянулись.
– Ну вот, – с тоской сказал Байгубек. – Настал светлый день. Дождались.
Спешка. Сутолока. Суета. Беготня, брань да ругань. Пока селяне и беженцы из предместий, тесня горожан, размещались в сараях, конюшнях, кладовых, молодежь сбивалась в отряды и несла службу на стенах, а старики строили на базарной площади загоны для скота, наступил холодный вечер.
Бахтиар наставлял в одной из южных башен трех добровольных гонцов:
– Идите врозь. Одного поймают – двое ускользнут. В Ургенче найдите Тимур-Мелика, доложите – сил у нас мало, еды и оружия – горсть: Нур-Саид, пытаясь удрать, вывез припасы за город, где, считай, весь обоз захватили монголы. Пусть Тимур спешит на выручку! Наше решение твердо: стоять, пока помощь не явится, но пусть он помнит – не удастся долго тянуть. В Айхане скопилось около трех тысяч человек, но кто они? Старики, женщины, дети. Это бы ладно. Но тут еще муллы, купцы, блудницы. Игроки, воры, курильщики гашиша. Бродячие монахи, гадальщики, знахари. И дурачок Три-Чудака. Драться некому. И всех надо кормить. Голод грозит городу. Подумать только, сколько разной дряни меж людей затаилось! Живешь рядом и не разглядишь, что это такое – будто люди как люди. Но грянула буря – вся нечисть всплыла. Словно навоз в половодье. Война – бедствие, конечно, но нет худа без добра: всех она поставила на место, помогла выявить, кто сталь, кто пыль. От вас зависит, жить Айхану или умереть. Умрет Айхан – умрет Ургенч. Пока мы держимся, Джейхун татарам не перейти. Побоятся оставить нас у себя за спиной. Откуда им знать, что людей, способных не спутать лук и плуг, стрелу и стерню, в городе – горсть? Уходите сегодня же ночью, сейчас, пока татары не обложили нас сплошь. Завтра отсюда мышь не выскочит. Знайте – один из вас должен вернуться, принести ответ. Земля развернется, ноги отпадут, руки отвалятся, глаза вытекут – вернись! Будем ждать, ясно? Весь город будет ждать. Помните это каждый миг. Путь опасен. Но джигиты вы крепкие, ловкие, смелые. Верю в удачу. Давайте обнимемся. Прощай, Салих! Прощай, Эр-Назар! Прощай, Хасан! Спасибо за дружбу, за доброту. Никогда не забуду. Жаль отпускать, но как тут быть? Война. Идти надо. Светлой дороги!
С помощью аркана гонцов спустили поодиночке через особую калитку для вылазок на мощный предстенный выступ. Затем им надлежало с осторожностью спрыгнуть вниз, слезть в канал, омывающий крепость, бесшумно проплыть далеко вверх по течению и вскарабкаться на берег в безопасном месте.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Многострадальная земля Турана (Средняя Азия) за долгие века встречала немало завоевателей. И когда однажды с горных перевалов на равнины хлынула закованная в бронзу непобедимая армия Искандера Двурогого, сына Филиппа Македонского, на пути завоевателей встала маленькая и гордая Согдиана под предводительством отважного вождя Спантамо.Читайте один из лучших романов известного писателя-историка Явдата Ильясова!
К 55 годам Марк Лициний Красс достиг вершин власти, славы и богатства. Он стал членом триумвирата вместе с Юлием Цезарем и Гнеем Помпеем — то есть фактическим правителем Римской республики. Его состояние было сравнимо с казной Вечного города. Но Крассу хотелось большего. Став консулом Сирии, он тут же развернул подготовку к войне с Парфией, в то время имевшей с Римом договор о дружбе. Вероломно вторгшись в Месопотамию, Красс захватил и ограбил несколько городов, в том числе и знаменитый храм Анахиты — богини-матери, устроив в нем свою ставку.
У кочевых саков, древних жителей Турана, погиб на охоте вождь. Саки избирают предводительницей жену погибшего вождя — гордую и мудрую Томруз.Царь персов Куруш (Кир), давно мечтавший о захвате Средней Азии, предлагает Томруз выйти за него замуж.Саки разгадывают хитрый замысел персидского царя — по старинному восточному обычаю иноземный царь, женившись на местной правительнице, становится хозяином страны.Томруз отказывается выйти замуж за Куруша. Тогда разгневанный царь выступает во главе сильного войска к Аму-Дарье.
— Почему вы копаетесь в седой древности, кому это нужно? — Такой вопрос нередко задают Явдату Ильясову и устно, и со страниц печатных органов, в критических замечаниях. Между тем, на подобный вопрос давно и хорошо ответил Ф. Энгельс в своей книге «Анти-Дюринг»:«Седая древность» при всех обстоятельствах останется для всех будущих поколений необычайно интересной эпохой, потому что она образует основу всею позднейшего более высокого развития, потому что она имеет своим исходным пунктом выделение человека из животного царства, а своим содержанием — преодоление таких трудностей, которые никогда уже не встретятся будущим ассоциированным людям».Этим емким и точным определением и руководствовался писатель Я.
Знаменитый поэт, астроном, математик Омар Хайям (1048-1131) перенес за долгую жизнь много тяжелых испытаний: наветы и опалу, бедность и непонимание со стороны окружающих. Однако ни разу он не изменил себе. Своим талантом, знаниями, прогрессивными устремлениями он боролся за справедливость. За столетия имя Омара Хайяма обросло многочисленными легендами, подчас маловероятными. В повестях Явдата Ильясова делается смелая попытка прояснить сложный образ ученого и поэта.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.