Черная тропа - [10]

- Подождите, мамаша, - удивился Бутенко, - а ведь той ночью и утром, насколько мне помнится, шел сильный дождь?

- Верно, сыночек, да только он, бедняжка, и дождя не замечал…

- Вы видели, что он сидел на скамеечке у калитки?

- Нет, я из дому не выходила. Он сам говорил, что на скамеечке дежурил.

- И сколько раз он стучался в окно?

- Да на зорьке, и потом, когда уже совсем рассвело. Два раза.

Все эти вопросы, казалось, настораживали старушку: она не понимала, какое отношение мог иметь Морев к исчезновению Гали. Заметив это, майор сказал:

- Не удивляйтесь, мамаша, что мы подробно расспрашиваем вас обо всем. Будем разыскивать вашу дочь, и потому нам важно знать, с кем она в последнее время встречалась. Как думаете, могла она проведать отца Даниила? Где он находится, ваш молитвенный дом?

Старушка заметно колебалась: сказать или не говорить? Бутенко перехватил ее взгляд, и она опустила голову.

- Вы, конечно, понимаете, мамаша, - мягко сказал майор, - что моления отца Даниила нас не интересуют. Нам будет легче разыскать Галю, если мы узнаем, где и у кого она бывала.

- Вы извините, милые, только об этом грех мне говорить, - ответила женщина, разглядывая свои узловатые пальцы.

- Но ведь власти знают этот адрес, - говорил Горелов. - На Крутой улице… Что же тут скрывать, бабушка?

Женщина глубоко вздохнула:

- Знаете, а переспрашиваете… У монашки Евфросинии, на Крутой…

Вставая из-за стола и беря фуражку, Бутенко сказал:

- Как видно, придется наводить справки у отца Даниила. Интересно, застанем мы его в это время?

Старушка опять засеменила по комнате, сетуя, что ничем не угостила добрых людей, и в третий раз принялась было рассказывать о страхах, которые не дают ей покоя.

Прощаясь, лейтенант сказал шутливо:

- Не беспокойтесь, бабушка, я слышал, что отец Даниил человек гостеприимный. Уж он-то наверняка чайком нас угостит!

- Да ведь его нету теперь, отца Даниила! - словно вспомнив, воскликнула старушка. - Он, милые, все время поговаривал, что хочет удалиться от сует. Теперь-то он и удалился.

- Давно ли?

- Пожалуй, уже неделя будет.

- Значит, Галя не могла к нему пойти?

Женщина беспомощно развела руками:

- Господь ее знает, где она…

Они простились с набожной старушкой и вышли на заросший бурьяном двор. После спертого воздуха ее каморки так приятно было вздохнуть полной грудью, улавливая в легком ветерке донесенный откуда-то запах мяты. В июльском небе, промытом дождями и уже очистившемся от туч, спокойно горели крупные звезды. Где-то за Кривым переулком, за оврагом, негромко, задумчиво пела гармонь, и ее звонкие голоса, подхваченные басами, то жаловались, то смеялись.

- А ночь хороша, - прислушиваясь к песне гармошки и словно продолжая свою мысль, проговорил Бутенко. - Жить бы, радоваться, если бы не бродили призраки по нашей земле…

- Призраки? - удивился лейтенант.

- А кто же он такой, хотя бы этот отец Даниил? Кто тот человек, что оборвал жизнь Федора? Призраки прошлого… Они бредут звериными тропами, обманывают, убивают. - Он мгновение помолчал, потом тихо сказал: - Морев подозрителен… Завтра же проверьте данные его биографии.

- Удивительная случайность… Да, какая-то случайность, и мы наскочили на Морева! - увлеченно прошептал лейтенант.

Бутенко похлопал его по плечу и молвил с еле уловимым упреком:

- Нет, не случайность… Далеко не случайность… Круг людей, близких студенту Федору, мы должны изучить. Однако еще рано, Горелов, делать какие-либо выводы.

* * *

В цехе специальных изделий большого машиностроительного завода угадывались скрытая напряженность и тревога. Капитан Петров хорошо знал этот цех. Несколько лет назад он работал здесь токарем. Если бы не служба в пограничных войсках, он, пожалуй, уже стал бы мастером. Но после увольнения из войск в обкоме ему предложили пойти на работу в органы госбезопасности. Петров согласился. Он был дисциплинированным коммунистом. Служба на заставе расширила его кругозор. Увлекающийся и немного мечтательный, он встретил окончание войны как переломный момент в истории всего человечества. Ему казалось, что теперь уж навсегда покончено с войнами, - ведь весь мир убедился не только в нашей мощи, но и в преимуществах нашей системы. Конечно же, даже заядлые наши враги, думал он, постараются жить теперь с нами в полном согласии и дружбе!

Поимка первых нарушителей государственной границы, матерых шпионов и диверсантов, которые направлялись к нам со взрывчаткой и ядом из лагеря наших недавних союзников, развеяли эти иллюзии. Петров понял, что скрывается за их миролюбивыми заявлениями. И он как будто еще немного повзрослел. Изменился даже внешне. Широкий, чуть выпуклый лоб прорезали две морщинки, черты лица стали более жесткими, во взгляде появилась спокойная сосредоточенность. Лишь озорные искорки, иногда загоравшиеся в его серых глазах, напоминали о прежнем Васе Петрове, весельчаке и балагуре, бесхитростном заводском парне.

Назначенный на работу в органы госбезопасности, Василий считал себя солдатом, призванным оберегать спокойствие и счастье своей Родины. И сюда, в его родной город, могли протянуться черные тропы врага. Теперь он твердо знал: надо всегда быть начеку, чтобы обеспечить мирный труд народа. И все же временами его по-прежнему тянуло в знакомый цех. Последние дни Петров частенько приходил сюда. Одетый в форму инспектора пожарной охраны, строгий ко всем установленным на предприятии правилам обращения с огнем, он мог беспрепятственно в любое время появляться в любом цехе и отделе завода. Здесь многие хорошо знали Петрова, а старый мастер Бойко обычно встречал его с шутливой укоризной: