Чёрная тень - [6]

— Кром! Но что же едят эти бездельники? Ведь в округе нет ни обработанных полей, ни виноградников… Где тут сады, стада? Откуда берется мясо и вино?

— О, обилие пищи и чудного вина — дар мудрых предков, умевших создавать все, что им заблагорассудится, из воды и воздуха. И, не сгуби их лотосовые сны, кто знает, до чего бы они додумались… Ксуталийцам повезло, что город их был уже построен, прежде чем все они — все поголовно и без оглядки! — пали жертвой черного лотоса. И лишь толика древних знаний, большая часть коих давно утрачена, еще служит людям… Вот как этот алмаз: потри его пальцем, и он загорится, потри еще — погаснет… Да и зачем им знания в их похожих на смерть снах?

— Значит, тот мертвец у ворот… Он просто спал? — спросил киммериец.

— О да, тут нет сомнений! Чудные видения дарит сок лотоса, но пока душа странствует в заоблачных далях, человек становится подобен мертвецу. Они все тут несут стражу по очереди, таков обычай… И этот бедняга был стражником. С тех пор, как была построена крепостная стена, ни одному чужаку не удавалось пройти через городские ворота без дозволения. Но не тебе, могучий варвар! Хотя чему тут удивляться, — лукаво закончила Талис, — ведь даже стражники, которым надлежит бодрствовать, предпочитают погружаться в грезы…

— А где остальные? Где те сотни горожан, о которых ты говорила? — допытывался Конан.

— Спят. Они спят на софах, на обитых шелком оттоманках, на пушистых шкурах, на мягких подушках. Спят, сложив руки на груди, спят…

Тошнота подкатила к горлу варвара, когда он представил сотни тел, распростертых в бесчисленных покоях, глядящих остекленевшими глазами в мрак и тишину, беспомощных и равнодушных к жуткому мороку, бродящему где-то рядом…

— Что за тень сожрала одного из спящих? — спросил он.

Стигийка вздрогнула.

— Это Тог! Тог, древнее божество, чтимое жителями Ксутала многие столетия. Его обитель глубоко под землей, но никому не ведомо, когда и откуда он появился. Всегда ли он жил под землями оазиса или пришел с предками ксуталийцев… Время от времени поднимается он тайными ходами в город, и горе тому, кто встретился ему на пути! Ненасытна утроба его!

— О Кром! — ошеломленно воскликнул киммериец. — А эти, твои ксуталийцы, так и лежат, словно связанные бараны, пока демон их пожирает?

— Кто смеет отказать богу в причитающейся ему жертве? И в Стигии убивают людей на алтарях во славу богов, и любой может угодить под нож жреца! А тут бог сам выбирает себе жертву, сам приходит за нею.

— Клянусь Кромом, у нас людей в жертву не приносят! И хотел бы я посмотреть на жреца, решившего зарезать киммерийца! Вряд ли такому выродку помогли боги! Пролилась бы кровь на алтарь, но чья, как ты думаешь?

Ласков и вкрадчив был смех Талис.

— О, как ты красив в гневе, варвар! Но не забывай, Тог — древнее божество, алчущее кровавых жертв. Здесь не Киммерия!

Конан, однако, не мог успокоиться.

— Лежать и спать… Что за безумие? Дрыхнуть, зная, что можешь проснуться в брюхе у чудища!

— Такова их судьба, — лениво потянулась Талис, демонстрируя пышную грудь с темными, набухшими сосками. — От некогда многочисленного народа остались лишь сотни… а через несколько поколений останутся единицы — несколько сонных ксуталийцев. И Тогу придется искать новый город или убираться в преисподнюю, откуда он явился. Горожане знают об этом… Но власть лотоса сильнее жажды жизни, и никто из них даже не помышляет о бегстве, хотя у них остались старинные пергаментные карты. По ним видно, что в дне пути есть еще оазис, а за ним — другой, а там и край пустыни… Однако уже несколько лет никто даже не выходит за стены Ксутала. Жителей его погубили безделье и лотосовые сны. Они похотливы и сладострастны, и не знают удержу в стремлении к наслаждениям. Их разнузданные оргии невозможно описать! Лишь однажды мне довелось видеть перепуганных горожан. Их переполошило известие, что Тог покинул свое подземелье…

О, тут они проснулись! Они метались по улицам, рвали на себе одежды; они, словно слепые, натыкались на стены и друг на друга, пока все не сгрудились у городских ворот. И что ты думаешь, они покинули город? Ничего подобного! Посовещавшись, горожане бросили жребий, и, связав несчастную жертву по рукам и ногам, оттащили в одну из комнат. Но Тог не насытился столь малой данью, и они смирились со своей судьбой.

Натала не выдержала: вцепившись в плечо киммерийца, она попыталась сдвинуть его с места, воскликнув:

— Бежим отсюда, Конан! Бежим скорее!

— Еще не время, — отмахнулся варвар. Он не мог отвести взгляда от раскинувшегося рядом на софе соблазнительного тела стигийки. Да и собственная набедренная повязка не позволяла ему встать: слишком тонка, чтобы скрыть тот интерес, что испытывал он не только к рассказу прекрасной собеседницы.

— А что тебя занесло сюда, Талис?

Руки девушки утонули в густой черной пене волос. Она откинула их назад и, медленно опустив руку, хорошо рассчитанным жестом провела ладонью по крутому бедру.

— Еще ребенком меня похитил из отчего дома один из стигийских принцев-мятежников. В надежде основать собственное королевство, он шатался по свету с бандой черных кушитов, стрелкой из лука. Но его честолюбивые мечты погибли в пустыне, где он в конце концов заблудился вместе со своими людьми. Жизнью я обязана одному из лучников: он пожалел меня, привязал к спине верблюда, и славное животное притащило меня, полумертвую, к городским воротам и испустило дух. Меня нашли почти засыпанной песком, принесли в город и отпоили вином. У них, у этих ксуталийцев, есть божественный напиток, обладающий чудесными свойствами: он затягивает раны, восстанавливает силы, спасает от ядов. Благодаря ему я и выжила. Я не знала их языка, но очень скоро многие мужчины выучили мой. О, недостатка в учениках у меня не было! Ради меня они готовы были бросить не только свои богатства и жен, но и самое дорогое — свои сны!