Черная роза - [14]

Пятнадцатого июня было днем принятия Великой Хартии, и поэтому в девять часов Вилдеркин всегда отводил Уолтера за кухню и отвешивал палкой из терновника пятнадцать ударов по заду.

Обычно Вилдеркин сек его не сильно, потому что считал, что мальчиков следует бить только в том случае, если они в чем-то виноваты, но в этот раз он применил силу, сказав:

— Молодой хозяин Уолтер, ты действительно украл в кухне булочку с коринкой. А кто подложил змею в постель старика Вилла на прошлой неделе?

Уолтер возмутился побоями и убежал из дома. Он был очень зол и не думал о том, куда идет. Очнувшись, он увидел, что отшагал целую милю по владениям Булейр. Наверно, все его чувства можно было прочитать у него на лице, потому что, когда он встретил отца — к тому времени ему стало известно, кем ему приходится красивый незнакомец, так как об этом постоянно сплетничали слуги в Герни, — отец его остановил и спросил:

— Уолт, что случилось?

— Ничего, милорд, — сдержанно ответил ему Уолтер. Сверкающие синие глаза понимающе улыбались.

— Ничего? Уолт, неужели ты считаешь, что я поверю, что у тебя всегда такое мрачное лицо? Расскажи мне, в чем дело? Кто тебя обидел?

— Никто меня не обидел, милорд.

Он уже понимал, что случилось с его матерью, и был настроен против милорда и не пытался скрыть от него это чувство.

Лорд Булейр сразу все понял. Брови у него поднялись и губы искривила усмешка.

— Тебе известно о моей вине, и поэтому ты плохо обо мне думаешь. Я тебя не осуждаю. Я поступил нехорошо, и меня нельзя за это похвалить. Мне очень жаль, что мы не можем быть друзьями, Уолт, но у меня имеются кое-какие планы. — Он помолчал, а потом спросил мальчика: — Я могу что-то сделать для тебя?

— Ничего, милорд. Обо мне хорошо заботятся.

— Твой дед стал добрее к тебе и… твоей матери?

— Я не собираюсь обсуждать личные дела с незнакомыми людьми.

— Уолт, мы с тобой не чужие. — Милорд не сводил с мальчика взгляда. — Тебе известно, что я — твой отец?

Уолтер чуть не разрыдался, и ему пришлось собрать волю в кулак, чтобы не показать свои слезы. Он кивнул головой:

— Да, милорд. Мы стыдимся этого и никогда в Герни не говорим на эту тему.

— Ты сильно вырос, мой мальчик, и вскоре тебе будут впору сапоги, которые я тебе обещал.

Уолтер выпрямился и провел рукой по глазам.

— Мне они не нужны. Когда я стану взрослым, дед купит мне прекрасные сапоги из красной кожи!

— Значит, так тому и быть!

Лорд Лессфорда засмеялся и начал натягивать перчатки. Во время разговора Уолтер разглядывал отца, потому что его теперь интересовала красивая одежда. Перчатки лорда Лессфорда были самыми модными. Они были сделаны из мягкой кожи, и у них все пальцы были выкроены отдельно. Уолтер никогда прежде не видел такой красоты. Плащ отца был сшит из чудесной материи под названием «балдахин», потому что ее доставляли из Багдада, который иногда называли именно так. Портупея была богато украшена и отделана вышивкой, и мальчик не мог оторвать от нее взгляда. К бархатной шляпе были прикреплены пышные синие перья, и они выгодно подчеркивали яркий цвет его синих глаз.

Лорд медленно и неуверенно заговорил:

— Уолтер, мы с тобой встречаемся абсолютно случайно. Кто знает, может, нам больше никогда не придется встретиться! Но я хочу, чтобы ты кое-что знал, и скажу тебе об этом сейчас. — Он опять надолго замолчал. — Ты сейчас еще очень молод и не можешь понять все сказанное мною до конца. Я хочу тебя попросить кое о чем. Я хочу, чтобы ты меня внимательно выслушал и запомнил мои слова. Ты можешь мне это обещать?

— Да, милорд.

— Сын мой, — сказал граф, глядя куда-то вдаль, — я не стану тебе хвастаться, но я — храбрый человек. У меня на плаще был Крест, и я сражался с иноверцами. Никто не станет отрицать, что я хорошо владел копьем. Но… — ему было трудно продолжать, — в некоторых делах мне не хватает решительности. Когда ты вырастешь, то поймешь, что я пытаюсь тебе сказать. Мне кажется, сильные люди часто проявляют слабость по отношению к окружающим. Это правда, и мне очень жаль, что я не могу сопротивляться желаниям тех, кто день за днем пытается навязать мне свою волю. Я словно воск в сильных руках. Я совершал поступки, о которых сожалею, потому что вовремя не сказал «нет!» и не повторял этого слова. Я… я по своей слабости не сделал того, что было правильным, справедливым и благородным.

В голосе у него слышалась такая горечь, что Уолтер взглянул на отца. Ему показалось, что у того сейчас выступят слезы на глазах. Отец все еще смотрел вдаль, и мальчик не видел выражения его лица.

— Я не сделал всего, что хотел сделать для тебя, сын мой. Я был слаб, очень слаб! — Он еще помолчал, а потом продолжил покаяние: — Уолтер, тебе может показаться, что я говорю тебе чушь. Но помни, что ты мне обещал, и не забывай сказанные мною слова. Когда ты подрастешь и станешь разбираться в жизни, может, тебе удастся кое-что понять и ты не будешь меня так сильно осуждать. Я на это надеюсь, Уолтер, сын мой. Прощай!

В последний раз Уолтер видел отца перед отъездом в Оксфорд. До Герни дошли слухи, что преподобный епископ Ан-сельм будет произносить проповедь в Сенкастере. Уолтер решил, что там будет присутствовать Ингейн, и хотел посетить службу.