Чёрная река - [32]

Толстяк взял пинту пива и отправился в кабинку, по пути пожимая руки и хлопая по спинам. В его глазах Странник уловил напряжение. Уединившись в кабинке, обладатель шапочки с помпоном достал телефон и набрал номер. Когда ему не ответили, оставил сообщение: «Догзбой! Это Джаггер, мы тут все в „Надежде“. Команды собрались, ждем тебя. Перезвони».

Закрыв и убрав телефон, толстяк наконец заметил Габриеля.

— Ты из Манчестера?

Габриель покачал головой.

— Из какой ты команды? — спросил тогда Джаггер.

— Что за команды?

— А, прилетел из Штатов? Я — Джаггер. А ты?

— Габриель.

Джаггер указал на собравшихся.

— Это — Свободные бегуны. Сегодня здесь три команды из Лондона плюс одна из Манчестера.

— Кто такие Свободные бегуны?

— Да ладно! У вас в Штатах они тоже есть, я знаю. Появились-то они во Франции — двое парней забавлялись тем, что лазали по крышам, перепрыгивали с одной на другую. Это такое мировоззрение, когда город для тебя — одно большое препятствие. Перелезаешь через стены, прыгаешь с крыши на крышу. Освобождаешься. Такова наша суть, понял?

— Это вид спорта?

— Для кого-то — да. Но сегодня здесь собрались подпольщики, настоящие фанаты. Мы бегаем где хотим. Для нас нет границ, нет правил. — Джаггер заговорщицки огляделся, будто собираясь открыть секрет. — Слышал когда-нибудь о Большом Механизме?

Габриель хотел было кивнуть, но сдержался.

— Нет, а что это?

— Компьютерная программа, которая следит за нами через сканеры и камеры наблюдения. Свободные бегуны не желают становиться частью Большого Механизма. Наш бег — вне Системы.

Габриель взглянул на дверь — вошла еще одна группа Свободных бегунов.

— Вы, значит, здесь каждую неделю встречаетесь?

— Не просто встречаемся, приятель. Сегодня собрались для забега по прямой. Догзбой — тоже из наших, но он что-то задерживается.

Тем временем подтянулась команда Джаггера: Льдинка — девушка лет пятнадцати-шестнадцати — миниатюрным телосложением, жестким выражением лица и нарисованными бровями напоминала юную гейшу. Роланд, который говорил медленно, растягивая слова, прибыл из Йоркшира. Себастьян оказался вольным слушателем в колледже, таскал в карманах заношенного дождевика книги в бумажных обложках. Ребята признавали Джаггера вожаком, но всегда были рады подколоть его по поводу лишнего веса и шапки с помпончиком.

Габриель с трудом вникал в суть разговора бегунов. Все же американский и британский английский здорово отличаются: британцы иначе называют грузовики, картофельные чипсы; у них даже есть особое слово для обозначения бокала пива.

Кроме чисто британских слов, Габриеля смущал сленг. Команда болтала о каких-то обезьяньих кувырках, кошачьих прыжках, пробежках по стенам. Никто не говорил «взобраться на стену» — это называлось «убить» стену или «сожрать».

Ребята то и дело вспоминали о лучшем члене команды Догзбое, но тот все не появлялся. Наконец зазвонил сотовый Джаггера, и тот знаком попросил всех молчать.

— Ну, где ты? — спросил Джаггер. Услышав ответ, он разозлился: — Ты обещал, приятель. Мы команда. Ты подвел нас… Оставь эти сказки для детей… Нельзя же… Проклятие!

Закрыв телефон, Джаггер разразился потоком ругательств, из которых Габриель понял едва ли половину.

— Из вышесказанного, — уточнил Себастьян, — я делаю вывод, что Догзбой не придет.

— Гад, сказал, у него нога болит. Ерунда, поди, ничего серьезного. Просто ему влом из постели вылезать.

Ребята принялись поливать предателя грязью. Тут подошел парень в солнцезащитных очках, и они замолчали.

— Это Мэш, — прошептал Габриелю Роланд. — Он сегодня принимает ставки.

— Где ваш бегун? — поинтересовался Мэш.

— Только что ему звонили, — ответил Джаггер. — Он… никак не может такси поймать.

Мэш хмыкнул. Сразу понял, в чем дело.

— Если через десять минут он не появится, вы потеряете свои ставки плюс доплатите сотню сверху.

— У него… похоже… что-то с ногой.

— Правила вы знаете: не представите бегуна — платите штраф.

— Тупой ублюдок, — пробормотал Джаггер.

Мэш тем временем вернулся к бару, и толстяк оглядел команду.

— Ну, кто побежит? Есть добровольцы?

— На мне техника, я не бегаю, — ответила Льдинка. — Сам знаешь.

— А я что-то простудился, — сказал Роланд.

— Да ты уже три года простуженный!

— Почему бы тебе самому не пробежаться, Джаггер?

В детстве Габриель обожал лазать по деревьям и стропилам в амбаре. Перебравшись в Калифорнию, не перестал испытывать себя: занялся мотокроссом, парашютным спортом. Но еще больше его силы возросли, когда они с Майей в Нью-Йорке стали заниматься кэн-до. Дрались не на бамбуковых имитациях, а на настоящих клинках: Майя своим, Габриель — мечом-талисманом. Только во время этих поединков, после которых оба, тяжело дыша, насквозь мокрые от пота, падали от усталости, могли они открыто любоваться друг другом. В безжалостной схватке выражались их самые глубокие, крепкие чувства.

Габриель прошептал Джаггеру:

— Я побегу. Выступлю за твою команду.

— А ты вообще откуда такой? — вскинулась Льдинка.

— Это Габриель, — быстро произнес Джаггер. — Свободный бегун экстра-класса. Из Америки.

— Если за вас никто не выступит, потеряете сотню, — настоял Габриель. — Уж лучше заплатите эту сотню мне. А я попытаюсь оправдать ваши ставки.