Чёрная рада - [58]
— Куда ж тебя сердце тянет? Неужели ты опять задумал о том, за что недавно били киями?
— Тьфу! сказал с досадою запорожец. Ты ему образы, а він тобі лубьё! Сгинь ты с своими бабами!
— Ну, а куда ж тебя сердце тянет?
— Куда меня сердце тянет? сказал запорожец, и вздохнул так глубоко, что Петро принял это за новую выходку, и засмеялся. Смех его однакож не развеселил Кирила Тура. Он смутно повесил голову и как бы позабыв, что его слышат, начал, к удивлению своего спутника, читать одно место из книги пророка Иеремии: Чрево мое, чрево мое болит мне, смущается душа моя, терзается сердце мое! Не умолчу, яко глас трубы услышала душа моя. Сотрение на сотрение призывается... Доколе зрети имам бежащих, слышащ глас трубный? Понеже вожди людей моих сынове буии суть и безумнии; мудри суть, еже творити злая, благо же творити, не познаша... Ух! сказал он вздрогнувши. Братику! мне Бог знает что привиделось. Проклятая баня, кажется, начинает бросать меня в лихорадку. Да вот и моя хата. Засну, так все пройдет.
Когда они подъехали к хате, навстречу им выбежали мать и сестра Кирила Тура. Радости их изобразить невозможно. Одна брала коня за поводья, другая тащила Тура за руку с коня. Запорожец смеялся от души, припоминая им их страх и слезы; но когда они хотели обнять его, он отстранял их руками и сказал потихоньку Петру:
— Теперь мне так приятно обниматься, как грешнику лизать горячую сковороду в пекле.
— Ну, пани-матко, сказал он матери, вошедши в хату и сев на лавке, давай же теперь нам такой горилки, чтоб и сам дьявол от одной чарки зашатался, да давай целую боклагу. Таким рыцарям, как мы, мало одного штофа.
Горилка была принесена, и запорожец, вместо того, чтоб потчевать гостя, взял боклагу и начал пить из неё с такою жадностью, с какою разве жнец в июльские жары пьет воду.
Мать, боясь, чтоб он не опился, хотела отнять у него посудину.
— Геть, мамо, геть, мамо! закричал он с досадою. «Человек не скотина, больше ведра не выпьет!»
И продолжал тянуть до тех пор, пока упал без чувств на землю.
Все были этим поражены; но один Петро знал причину такого странного поступка. Он помог женщинам поднять Кирила Тура с земли и положить в постель, потом простился с хозяйками, и направил путь к хутору Гвинтовки, размышляя о всем виденном и слышанном им в этот день.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
Тим-то й сталась по всьому свиту,
Страшенная козацькая сила,
Що у вас, панове молодці,
Була воля й дума едина.
Народная дума.
Между тем Шрам, не смотря на свою старость, скакал, как простой гонец, в Батурин. Солнце еще не вырезалось из-за Нежинских левад, когда он проезжал мимо; изредка только просвечивало оно сквозь вербы и осокоры. Еще мещане не выганяли и коров своих на пашу. Шрам был доволен, что никто ему не встречался: в ту смутную годину иной буян готов был остановить коня и под священником, спрашивая: «На чьей стороне?»
Вдруг слышит он в лесу над дорогою говор. Одни голоса кричат: «На саблях!» а другие: «На пистолетах!»
— Пуля лукава: кладет она правого и виновного, а с саблею — кому Бог поможет.
— Нет, сабля — сила, а пуля — суд Божий.
— Да вот пан-отец едет; пускай он нас рассудит.
Смотрит Шрам — в лесу целая толпа народу. Она видимо разделялась на две партии. Одни были в кармазинных жупанах и при саблях, а другие в синих кафтанах да в сермягах, без сабель, только некоторые держали ружья и дубины на плечах.
— Что это вы, сказал Шрам, опередили солнце, чтоб бушевать здесь? Разве еще мало суматохи по Украине?
Некоторые сняли перед ним шапки и говорили:
— Собрались мы здесь, пан-отче, на Божий суд. Пускай Господь рассудит людскую неправду.
— Что ж за неправда и от кого?
— Да вот видишь, полюбил молодец девушку; ну, и девушка не прочь от того. Только молодец нашего мещанского звания, сын пана войта, а девушка, видишь ли, роду шляхетского, дочка пана Домонтовича. Вот и послал молодец сватов, а в сватах пошли не какие-нибудь люди, а бургомистры да райцы магистратские. Но что ж бы ты думал, пан-отче? Как принял их вельможный пан Домонтович? Раскричался, как на своих грунтовых мужиков, назвал всех хамами, лычаками. «Не дождетесь, говорит, и род ваш не дождется, чтоб Домонтович отдал дочку за мужика».
— Вот как развеличалось панство! подхватили тут некоторые из синекафтанников. Это те, что боком, по милости батька Хмельницкого, пролезли на Украину! А коли б не впустил, то пропадали б с голоду в Польше!
— Молчите, молчите, горлатые вороны! сказал один из красных жупанов; дайте и нам что-нибудь вымолвить! Неужели вы хотите, чтоб отец принуждал насильно идти замуж одну дочь за вашего войтенка?
— Какой враг просит его принуждать? Только позволь, она пойдет с дорогою душою.
— От чего ж с дорогою душою? А может быть, и гарбуза даст.
— Гарбуза! Нет, не гарбуза, когда сама дала перстень.
— Ну, полно квакать! Посмотрим, чья возьмет.
— Разводите бойцов! кричат одни.
— Как же нам разводить, когда не согласились, на чем драться. Пускай решит пан-отец. Скажи, пан-отче, обратились мещане к Шраму, каким оружием лучше узнать суд Божий? Вот брат становится за сестру, а жених за себя и за все мещанство. Кто одолеет, того и право. Если падет жених, так и быть — пускай кармазины радуются; а если наш будет верх, тогда давай нам невесту, хоть тресни. Не защитят пана Домонтовича ни привилегии, ни высокие ворота!
В 1854 году в журнале был напечатан «Опыт биографии Н. В. Гоголя» Кулиша, заключавший в себе множество драгоценных материалов для изучения жизни и характера нашего великого писателя. С того времени автор, посвятивший себя этому прекрасному делу, неутомимо работал, собирая новые материалы.Он ездил в Малороссию, был в родовой деревне Гоголя, виделся с почтенною матерью автора «Мертвых душ», Марьею Ивановною Гоголь, услышал от нее много воспоминаний о сыне, получил позволение пользоваться письмами Гоголя к ней и сестрам.
П.А. Кулиш (1819-1897) остается фаворитом «української національної ідеології», многочисленные творцы которой охотно цитируют его ранние произведения, переполненные антирусскими выпадами. Как и другие представители первой волны украинофильства, он начал свою деятельность в 1840-е годы с этнографических и литературных изысков, сделавших его «апостолом нац-вiдродження». В тогдашних произведениях Кулиш, по словам советской энциклопедии, «идеализировал гетманско-казацкую верхушку». Мифологизированная и поэтизированная украинская история начала ХIХ в.
П.А. Кулиш (1819-1897) остается фаворитом «української національної ідеології», многочисленные творцы которой охотно цитируют его ранние произведения, переполненные антирусскими выпадами. Как и другие представители первой волны украинофильства, он начал свою деятельность в 1840-е годы с этнографических и литературных изысков, сделавших его «апостолом нац-вiдродження». В тогдашних произведениях Кулиш, по словам советской энциклопедии, «идеализировал гетманско-казацкую верхушку». Мифологизированная и поэтизированная украинская история начала ХIХ в.
Один из крупнейших деятелей украинского народного просвещения, писатель и историк, этнограф и фольклорист Пантелеймон Александрович Кулиш долгое время кропотливо и целенаправленно собирал исторические материалы о развитии украинской государственности и культуры. Фундаментальное исследование П.А. Кулиша «История воссоединения Руси», над которым он работал почти десять лет, впервые было издано в 1874 г. В этой работе П.А. Кулиш озвучивает идею об историческом вреде национально-освободительных движений на Украине в XVII в.
П.А. Кулиш (1819-1897) остается фаворитом «української національної ідеології», многочисленные творцы которой охотно цитируют его ранние произведения, переполненные антирусскими выпадами. Как и другие представители первой волны украинофильства, он начал свою деятельность в 1840-е годы с этнографических и литературных изысков, сделавших его «апостолом нац-вiдродження». В тогдашних произведениях Кулиш, по словам советской энциклопедии, «идеализировал гетманско-казацкую верхушку». Мифологизированная и поэтизированная украинская история начала ХIХ в.
В 1854 году в журнале был напечатан «Опыт биографии Н. В. Гоголя» Кулиша, заключавший в себе множество драгоценных материалов для изучения жизни и характера нашего великого писателя. С того времени автор, посвятивший себя этому прекрасному делу, неутомимо работал, собирая новые материалы.Он ездил в Малороссию, был в родовой деревне Гоголя, виделся с почтенною матерью автора «Мертвых душ», Марьею Ивановною Гоголь, услышал от нее много воспоминаний о сыне, получил позволение пользоваться письмами Гоголя к ней и сестрам.
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!