Черная полоса "Спартака" - [35]

У нас с «кандидатами в PR-доктора» был исключительно профессиональный спор. Раскрутка по попсовым алгоритмам нам не подходила. У нас на нее тупо не было времени. Помните передачу, которую вел Александр Абдулов? (Царствие ему небесное.) Видит Бог, да и Леша с Аленой соврать не дадут, я шел на контакт и не ругался ради сохранения своего статуса. Скажем так, я не превышал уровень необходимой самообороны. Но когда с улицы приходят лисички со скалочками… В общем, ничего у них не вышло.

Раздосадованный Рогозин решил пойти другим путем. Однажды в офисе ко мне подошли наши ребята из коммерческого отдела и по секрету сообщили, что у них есть распоряжение собирать на меня компромат. Это касалось интернет-общения с болельщиками. Что там было криминального и как это можно было использовать против меня, я не знаю. Но до сих пор благодарен ребятам за то, что не сдали. Они сказали, что какие-то выкладки ему на стол, конечно, положат, иначе он орать будет благим матом, но в то же время считают, что я должен об этом знать. Все это превращало наши отношения с Рогозиным в пыль и приводило к дальнейшей эскалации напряженности между мной и «кентавром» по имени РогоПервак. Юрий Михайлович был буквально интоксицирован своим помощником. Увидишь утром генерального — человек как человек, взгляд спокойный. Пройдет полчаса, которые Рогозин обязательно проводил в кабинете шефа, — последнего как подменяют. Злой, колючий, придирчивый и подозрительный. Оставалось только догадываться, сколько всякой ереси вливал Игорь в уши Первака. Не раз пытался поговорить с Михалычем начистоту, убедить, что напрасно слушает только одного человека. Что я ему не враг. Ведь ни деньги, ни власть между нами не стоят. Потеплел он только однажды. Когда я ему здоровенного осетра из Волгограда привез. Позвонил он мне вечером из своей рублевской «избушки» и хмельным, но счастливым голосом поблагодарил за привет с родины, добавив, что все у нас будет хорошо и мы вместе столько всего натворим. В хорошем смысле. А утром, видимо, протрезвел, встретил на работе Рогозина — и хана.

Порчу Игорь наводил какую, что ли?

Безусловно, Первак нес глобальную ответственность за проект. Это надо было понимать. Но к тому моменту, наряду с положительным, Юрий Михайлович допустил уже столько странного, что тупо поддерживать то, в чем не виделось пользы для клуба, как-то не хотелось. Вдруг завтра передумает? Ближе к его отставке заданий и вообще контактов становилось все меньше. Рубикон был уже перейден, и оставалось только ждать, кто кого. Алиби у меня было приличное. В принципиальных пиар-вопросах Первак требовал невыполнимого. Курс на открытость и равную степень доступа СМИ к команде был провозглашен, и отказываться от него было бы шагом назад, в 90-е. В открытую распоряжения Михалыча я не саботировал, но и выполнять некоторые не спешил. Впрочем, Перваку было не до меня. Он Смоленцева от власти отгонял.

Смоленцев

А я тут ни при чем,

Совсем тут ни при чем!..

(Из песенки Дуремара)

Евгения Смоленцева мобилизовал в «Спартак» Леонид Федун. По словам осведомленных людей, система сдержек и противовесов является незыблемой для всего, что связано с «Лукойлом». Это логично, да и всякий раз косвенно подтверждалось, когда владелец клуба рассуждал о творческой ценности некой внутренней заложенности конфликта на производстве. Проще говоря, ключевые работники должны быть из разных карманов.

Двое меньше украдут.

Диалектика.

Вагит Алекперов пригласил Первака. Кстати, президента «Лукойла» футбол почти не интересует. Леонид Федун ввел в игру Смоленцева.

Мы с Жекой подружились не сразу. Не то чтобы раскусил, просто долго не мог понять, кто он и откуда. То ли журналист, то ли юрист. Это потом выяснится, что он — наше все. Смоленцева Федун позвал в «Спартак», по-моему, так же спонтанно, как и меня. То есть так же не знал, что из этого выйдет. Впрочем, кадровая интуиция у шефа есть. И до определенного этапа он людьми очевидно доволен. Когда настала пора избавляться от кадра, тоже решает его интуиция. Но даже в этом случае он еще терпит какое-то время. Как в «Бриллиантовой руке»: «Шеф дает нам возможность рыабилироваться». Иногда, правда, это напоминает анекдот, в котором водитель автобуса открыл двери, смотрит на бегущего к остановке человека и думает: «Интересно, успеет?» И, захлопнув дверь перед носом пассажира, водитель с сожалением выдыхает: «Надо же, не успел…»

У нас с Жекой не было другого выхода.

Давление со стороны Первака — Рогозина заставило объединиться.

Зимой 2004-го в кафе по соседству с офисом мы со Смоленцевым исторически обсудили, как будем жить и отбиваться. Женя говорил, что нельзя дальше терпеть самодурство генерального директора, ибо оно может выйти клубу боком. Надо быть вместе и начеку. Кто же против? Открыли карты и договорились держаться вместе. Мы же оба — «от Леонида Арнольдовича». Несколько позже, так уж получилось, Смоленцев услышал какие-то угрозы в свой адрес. Что-то подобное выдал Первак и мне. Повод был рабочий и пустячный, но сам подход к разрешению внутренних противоречий показался странным.