Черная молния - [34]

– Где мои вещи?

Кевин оторвался от телевизора и посмотрел на мать.

– Под кофейным столиком. Ты собираешься на место преступления?

– Угу.

– А я могу поехать с тобой?

Он задавал этот вопрос почти всегда, когда она отправлялась на место происшествия, но Энн всегда отвечала отказом. Правда, Кевин не оставлял попыток, надеясь на то, что когда-нибудь удача улыбнется ему. Ему так хотелось оказаться на месте преступления и, может быть, даже увидеть тело жертвы...

– Нет-нет, ты не поедешь со мной, – твердо сказала мать, торопливо укладывая в сумку магнитофон, блокнот и фотоаппарат. – И не будешь болтаться там без моего разрешения. Договорились?

Кевин безмолвно выразил свое согласие кивком головы.

– Ты пойдешь к отцу сегодня утром? – спросила его Энн.

– Не знаю, – замялся Кевин. – Мы с Джастином собирались немного поиграть в футбол в парке, но...

– Вот что я тебе скажу, – прервала сына Энн. – Я не знаю, как долго мне придется сегодня заниматься этим делом, но если ты навестишь отца и передашь ему от меня привет, то вечером мы посмотрим кино. Годится?

– И Джастин тоже? – решил поторговаться Кевин.

– Почему бы и нет? – согласилась Энн. Порывшись в сумке, она извлекла десятидолларовую банкноту и протянула ее сыну. – Позвони в больницу перед тем, как отправишься туда, и спроси, не нужно ли чего-нибудь отцу.

Когда мать исчезла за дверью, Кевин с интересом посмотрел на купюру. Если окажется, что отцу ничего не нужно, значит, деньги он сможет оставить себе.

Однако его надежды не оправдались. Когда он пришел в больницу, от десяти долларов осталось совсем немного, так как отец попросил его купить кое-какие журналы.

– Так над чем там работает сейчас твоя мама? – спросил Гленн, когда сын вручил ему "Ньюсуик" и "Дайджест архитектуры". – Я думал, что она все еще роется в архиве полицейского участка.

Кевин плюхнулся на стул у изголовья кровати и с любопытством посмотрел на экран монитора.

– Какое-то убийство, – равнодушно заявил он. – Что-то связанное с тем парнем, которого казнили на прошлой неделе.

Гленн заметно помрачнел, не понимая, о чем говорит его сын. Каким образом это убийство может быть связано с человеком, которого уже нет в живых?

– Ты имеешь в виду Ричарда Крэйвена?

Кевин пожал плечами:

– А кого же еще? Я слышал, как мама что-то говорила насчет спецгруппы по делу Крэйвена. По-моему, речь шла именно о нем.

Когда отец надолго замолчал, Кевин осторожно потрогал рукой монитор.

– Папа, когда ты вернешься домой?

Гленн проигнорировал вопрос сына и нажал на кнопку пульта дистанционного управления, включая телевизор. Перебрав несколько каналов, он остановился на том, где показывали угрюмое трехэтажное здание серого цвета. Тротуар перед жилым домом был обнесен желтой полицейской лентой, а на противоположной стороне улицы собралась большая толпа зевак. Бодрого вида репортер сообщал краткие новости о том, что произошло в доме.

– Жертвой убийцы оказалась Шанель Дэвис – одинокая безработная женщина, проживавшая в квартире на втором этаже. Мы уже сообщали раньше о том, что ее тело было изуродовано таким же образом, как все жертвы ныне покойного Ричарда Крэйвена, а также о том, что...

Гленн мгновенно выключил телевизор.

– Как это понимать, черт возьми?! – воскликнул он так громко, что Кевин даже подпрыгнул на стуле.

– Что ты имеешь в виду? – спросил парень. – Я просто хотел узнать...

– Да при чем тут ты! – раздраженно перебил его отец. – Я имею в виду это убийство! Что там творится?

Кевин растерянно огляделся, словно подыскивая путь к бегству. Что случилось с его отцом? Почему он так разволновался? В этот момент Гленн посмотрел на сына жгучим, пронизывающим взглядом, которого Кевин никогда не замечал у отца.

– Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, Кевин. Я хочу, чтобы ты принес мне из дому все те бумаги, которые хранятся в мамином столе. Ты знаешь, какие бумаги я имею в виду? Те самые, которые мама собирала по делу Ричарда Крэйвена.

Кевин нервно заерзал на стуле. Разумеется, он знал, где находятся бумаги, но он также знал и другое – ни в коем случае нельзя лазить в мамин стол.

– Я думал, тебе наплевать на всю эту макулатуру. Ты же сам когда-то говорил, что... – он замялся, стараясь вспомнить те слова, которые сказал отец маме накануне ее поездки в Коннектикут.

– Может быть, – прервал ход его мыслей отец, – я изменил свое мнение об этом деле.

Он как-то странно посмотрел на сына и захихикал с совершенно незнакомыми Кевину интонациями.

– Доктор Фарбер говорит, что мне придется бездельничать около двух месяцев и что мне непременно нужно найти себе какое-нибудь хобби. Увлечение твоей мамы делом Крэйвена вполне может стать моим новым хобби.

Кевин благоразумно промолчал. Что же происходит, в конце концов? У отца никогда не было никакого хобби, он терпеть не мог подобных штучек. И вдруг Кевин вспомнил то самое слово, которое отец часто говорил матери, когда речь заходила о Ричарде Крэйвене.

Патология.

Да, именно так. Он всегда называл поступки Крэйвена патологией.

Почему же в таком случае отец вдруг заинтересовался этим Ричардом Крэйвеном? И тут Кевин вспомнил позавчерашний разговор с матерью, когда она вернулась домой после беседы с доктором Фарбером: "Нас ожидают нелегкие времена, дети. Вашему отцу придется изменить свой образ жизни. Он должен как можно меньше работать и как можно больше отдыхать. Нам будет очень нелегко приспособиться к этому. Что вы мне скажете? Вы сможете приноровиться к новому порядку? Привыкнуть к переменам в нашем доме?"