Чёрная молния - [81]

Я чуть не лишилась рассудка. Но потом выяснилось, что у меня будет ребенок, и это спасло меня.

У меня было чувство, что Кит вздохнул с облегчением, узнав о моей беременности, но не потому, что хотел ребенка, а потому, что у него появилась причина отказаться от близости со мной.

Я думала, сердце мое разорвется, когда я впервые узнала о вас. В романах никогда не пишут, каким прочным может быть сердце и что оно способно вынести. Мне понадобился лишь месяц или чуть больше, чтобы понять: сердце состоит из множества частиц и, даже если одна его частица вышла из строя, все равно можно жить – ведь можно же жить с изуродованными ногами! Я поняла, что беременность сама по себе приносит удовлетворение, почла это за счастье и более или менее успокоилась. Теперь у меня есть мои дорогие малыши, а от всего остального я отгородилась. Я не думаю, что они что-то значат для Кита, но если он останется со мной, у нас будет полный дом детей, – ведь это единственное, что я могу делать не хуже любой другой женщины. Мой отец будет на верху блаженства, а я просто создана для материнства.

Она закрыла глаза рукой и долго сидела молча. Слышно было только, как на секретере тикают миниатюрные французские часики. Вдруг рука ее упала, и совсем другим голосом она спросила:

– Он снова вернулся к вам, когда мы переехали сюда, в Сидней?

– Нет. Я ни разу не видела его с того дня, когда у бывшего редактора газеты случился инфаркт. Только вчера.

– Вы сами пришли к нему?

– Да. Я позвонила ему по телефону. Он был очень занят, как сказала его секретарша. Тогда я объявила, что буду сидеть у дверей его кабинета и ждать, пока он не освободится. Видимо, это его испугало. Во всяком случае, мы с ним встретились.

– Где?

– Вначале зашли в небольшое кафе. Но там нам подали скверный кофе, и он пригласил меня в какой-то дешевый ресторан, где не бывают его знакомые.

– Он никогда не приезжал повидаться с вами?

– Нет. Свои вещи он забрал в мое отсутствие, когда я была за границей.

Глаза Элспет засветились робкой радостью. Тэмпи ответила ей профессиональным искренним взглядом, которым она обычно одаривала телезрителей. Мысленно она запрятала золотой портсигар Кита на самом дне своей сумочки: ей стало тошно, когда она вспомнила, как низко была готова пасть.

– Благодарю вас, – сказала Элспет. – Я очень ревнива и просто не вынесла бы этого. А ведь мне часто казалось странным, что он такой. Я полагала, что мужчина, который столько лет не жил нормальной жизнью, должен был бы быть… ну, скажем, более требовательным. Позвольте мне быть откровенной – я надеялась, что он будет более требовательным. Вас не шокируют мои слова?

– Нет.

– Многих это покоробило бы. Почему-то считается, что такое создание, как я, должно быть более утонченным.

– Я вовсе не думаю, что утонченность заключается в том, чтобы избегать подобных разговоров.

– Вы иначе подходите к таким вопросам. Вас всегда окружали мужчины. Я совсем не собираюсь сказать что-либо оскорбительное в ваш адрес – напротив, я завидую вам до глубины души.

Она снова вытерла губы платком. Очевидно, хотела спросить о чем-то еще. Наконец решилась. Вопрос ее прозвучал слишком громко:

– А с вами он был требовательным?

Тэмпи почувствовала, как краска заливает ее щеки, шею. Ей даже показалось, что все ее тело стало пунцовым.

– Скажите мне правду. Разве вы не понимаете, как мне необходимо знать правду? Ведь мне придется прожить с ним всю жизнь.

Тэмпи неохотно кивнула, ее захлестнул стыд, словно она сделала что-то непристойное.

Элспет откинулась назад в кресле, из груди ее вырвался продолжительный вздох.

– Я так и думала. Теперь, пожалуйста, еще немного терпения. Я хотела бы узнать у вас одну вещь. Если он захочет вернуться к вам, вы его примете?

– Нет!

Она выпалила это не задумываясь, не рассчитывая на эффект. Только после того, как слово было произнесено, Тэмпи поняла, что сказала истинную правду. Теперь уже она не захотела бы его возвращения ни на каких условиях. То, что он сделал, было хуже предательства. Оправдать и простить можно любой опрометчивый поступок, но не такой преднамеренный обман.

На губах Элспет расцвела улыбка.

– Спасибо. Теперь я могу думать о будущем.

Она нажала на кнопку звонка у кресла.

– Простите, я плохая хозяйка. Сейчас я прикажу подать чай.

– Вряд ли меня можно считать гостьей, поэтому извинения тут ни к чему.

– Нет, почему же? Ведь я сама пригласила вас, когда вы сюда приехали. Я случайно была на балконе с малышами и услышала, как садовник отпирает ворота. А потом миссис Раунтри повела себя как тюремщица. Простите ее. Она со времени моей болезни ухаживает за мной и все взяла в свои руки. Но на этот раз она не виновата – все слуги получили приказание от Кита. Я слышала, как она разговаривала с ним по телефону незадолго до вашего приезда; она сказала, что никто не приезжал к нам. Не знаю, кого он больше старался защитить – меня или себя.

– Думаю, всех вас.

– Вы очень добры.

Служанка вкатила низкий столик на колесиках. На нем стояли изысканные фарфоровые чашки и фамильное серебро, над которым обычно подшучивал Кит. Элспет ловко разлила чай. Когда служанка ушла, она сказала: