Черная метка - [79]

— Ты когда-нибудь слышала о Сафо?

— Конечно, я о ней слышала, — ответила Дороти.

— Она была лесбиянкой, потому что жила на острове Лесбос. Была одной из величайших лирических поэтесс древности.

— Ха! Ничего поэтичного в этих проколотых мужеподобных телах, которые мне попадаются. И разумеется, Сандерсы не стали с порога радоваться, что Люси и Джо лесбиянки. Они объяснили, что Джо серьезно ранена, а свидание с Люси нанесет ей душевную травму. Нужно подождать. Они очень вежливо, но решительно отказали нам в посещении, а когда появилась Люси. Сандерсы по-доброму и с сочувствием сказали об этом ей.

Я проехала площадку, где заплатила за проезд по автомагистрали.

— Но ты же знаешь, какая Люси. Она стала спорить. Достаточно грубо и громко сказала, что не верит им. Я объяснила Сандерсам, что она просто переживает из-за произошедшего. Они были очень терпеливы, заверили, что будут молиться за нее, и в следующий момент медсестра попросила Люси уйти. Она выбежала из больницы, — закончила рассказ сестра. Она оглядела меня и добавила: — Естественно, Люси, как всегда, придет к тебе, пусть даже и злится на тебя.

— Как ты могла с ней так поступить? — спросила я. — Как могла встать между ней и Джо? Что же ты за человек?

Дороти была поражена. Я почувствовала, как она рассвирепела.

— Ты всегда ревновала меня к ней, потому что ты не мать, — ответила она.

Я свернула на Мидоу-стрит, вместо того чтобы продолжать ехать к дому.

— Давай договоримся раз и навсегда, — язвительно сказала Дороти. — Ты не более чем машина, компьютер, один из высокотехнологичных так любимых тобой механизмов. И нужно задать себе вопрос, можно ли считать нормальной женщину, которая по собственному желанию проводит все свое время с покойниками — замороженными, вонючими и гниющими покойниками, большинство которых из низов.

Я опять выехала на Центральную автостраду, направляясь в центр города.

— Сравни меня и себя. Я общаюсь с людьми, провожу свое время в творческих исканиях и раздумьях; я верю, что наше тело — это храм, который нужно почитать и гордиться им. А теперь посмотри на себя. — Она сделала эффектную паузу. — Ты куришь, пьешь и, могу спорить, даже не ходишь в фитнес-клуб. Не спрашивай меня, почему ты не толстая и дряблая; может, потому, что, не присаживаясь, копаешься в телах в морге и целыми днями носишься пешком с одного места преступления на другое. Но давай перейдем к самому худшему.

Она наклонилась, дыша водочным перегаром.

— Дороти, застегни ремень безопасности, — спокойно сказала я.

— Поговорим о том, что ты сделала с моей дочерью. С моим единственным ребенком. У тебя нет детей, так как ты слишком занята. Поэтому ты отобрала моего ребенка. Я проклинаю себя за то, что разрешала ей навещать тебя. О чем думала, когда отпускала к тебе на каникулы?

Она театрально обхватила голову руками.

— Ты загрузила ее всем этим дерьмом об оружии, патронах и расследовании преступлений. Ты заставила ее помешаться на компьютерах к десяти годам, когда девочки должны ходить на дни рождения, кататься на пони и знакомиться с мальчиками.

Я, не обращая на нее внимания, сосредоточенно следила за дорогой.

— Ты свела ее с этим уродливым неотесанным копом, и давай посмотрим правде в глаза: из мужчин он единственный твой близкий знакомый. Я очень надеюсь, что ты не спишь с этой свиньей. И должна тебе сказать: как мне ни жаль Бентона — он был слабаком. В нем тоже не было жизненных сил. Нисколечко. В нем не хватало стержня. Ха! В ваших отношениях ты играла роль мужика, мисс доктор-юрист-начальница. Я говорила тебе раньше и скажу еще раз: ты мужик с большими сиськами. Дуришь всех, потому что смотришься такой элегантной в своих шмотках от Ральфа Лорена и шикарной машине. Думаешь, ты чертовски сексуальная со своей большой грудью. Из-за тебя я всегда считала, что со мной не все в порядке, а ты смеялась надо мной, когда я заказывала большие лифчики и прочие приспособления. Помнишь, что сказала мама? Она показала мне фотографию волосатой мужской руки и заявила: «Вот что увеличивает размер женской груди».

— Ты пьяна, — заметила я.

— Мы были подростками, и ты надо мной смеялась.

— Я никогда над тобой не смеялась.

— Ты заставляла меня чувствовать себя глупой и некрасивой. А у тебя были светлые волосы и грудь, и все ребята говорили только о тебе. Особенно потому, что ты была умненькой. Да, ты всегда считала себя умнее всех, так как мне ставили хорошие оценки только по английскому.

— Прекрати, Дороти.

— Ненавижу тебя.

— Ты не права, Дороти.

— Но ты меня не обманешь. О нет.

Она качала головой из стороны в сторону, потрясая пальцем у моего лица.

— О нет. Ты не сможешь меня обмануть. Я всегда знала правду о тебе.

Я остановилась напротив гостиницы «Беркли», но она этого не замечала. Дороти кричала, по ее лицу бежали слезы.

— Ты тайная лесбиянка, — с ненавистью произнесла он. — И превратила в лесбиянку мою дочь! А теперь ее чуть не убили и она считает, что хуже меня на свете никого нет!

— Почему бы тебе не подняться в номер и не поспать? — промолвила я.

Дороти вытерла глаза, посмотрела в окно и удивилась, увидев гостиницу, словно она была космическим кораблем, неслышно спустившимся с небес.