Черная метка - [21]

— Не хочется сглазить, но дело куда серьезнее и масштабнее! — Генерал подошел к окну, отдернул штору и застыл, вглядываясь в копошащийся внизу Литейный проспект. — У нас под круглосуточным колпаком сейчас находится не только «окно» на таможне, откуда в страну просачивается груз, не только склад его временного хранения на территории одного маленького провинциального городка неподалеку от Питера, не только пофамильно все задействованные в поставке кокаина барыги, числом двенадцать, но и пять основных оптовых дилеров с их сетью распространения по районам, насчитывающей до полусотни уличных и клубных торговцев. В нашей базе данных досье на каждого, и единственной проблемой на сегодняшний момент остается сам Карим Лерой, гражданин Республики Нигерия, студент-заочник Горного института и идеально чистая перед законом личность, если не принимать в расчет оперативные сведения, не подкрепленные свидетельскими показаниями и уликами! Вот и получается любопытный расклад...

— В котором недостает только повода, дающего законное право со спокойной душой запихать Лероя в камеру и против которого даже личный адвокат бедного студента, господин Свербицкий, не найдет убедительных аргументов, — закончил за генерала Трегубов. — Любопытно, честное слово! Как же это ваша контора нас так круто обскакала, а, Алексей Тихоныч?!

— Так уж получилось, дорогой, не обессудьте, — развел руками Корнач и, одернув пыльную штору на окне, вернулся к столу. Сел напротив Трегубова и сложил руки перед грудью. — Но последний аккорд в этой сложной и кропотливой операции предстоит поставить именно вам, товарищ подполковник.

— Я не знаю всех ваших планов, товарищ генерал, но полагаю, что нам нужен свидетель, уже засвеченный в милиции наркобарыга, который мог бы дать против Карима Лероя показания, черным по белому назвав его главным распространителем «дури» в Питере! — заметил Трегубов, лукаво поглядывая на генерала из-под бровей и облака сигаретного дыма.

— Вы просто читаете мои мысли, Михаил Юрьевич, вот что значит профессионализм, — кивнул, едва обозначив улыбку, Корнач. — Надо дать Дрееву шанс реабилитироваться, по крайней мере в собственных глазах... Если у такого опытного оперативника, как он, земля под ногами горит, а на душе лежит камень и жмет сердце вина за гибель друга, капитан достанет этого вурдалака хоть из-под земли, заставив написать собственноручное чистосердечное, что именно он, Гоблин, будучи еще годовалым младенцем, лично стрелял в товарища Андропова на улице Чаплыгина... В общем, я уверен, что Дреев перевернет весь город, все притоны и шхеры, но Гоблина этого найдет и расколет уже через несколько дней! — заключил генерал, бросив взгляд на закрытую дверь кабинета.

Подполковник Трегубов без лишних слов встал из-за стола, пересек комнату, толкнул дверь и, выглянув в коридор, окликнул напряженно курящего в дальнем конце, у окна во двор, Валеру Дреева.

— Капитан! Зайди...

Затушив окурок прямо об окно и бросив его в стоящий на облупленном подоконнике, заполненный почти на треть «бычками» граненый стакан, хмурый опер уверенно вошел в кабинет. А ровно через две минуты покинул его, получив из уст генерала ФСБ четкий и исчерпывающий приказ-ультиматум разыскать убийцу Кости Логинова и сделать его главным свидетелем по делу Нигерийца.

Уходя из дома на Литейном, Валера на миг задержался на ступеньках и, подняв глаза к серому небу, по которому медленно проплывали рваные облака, поклялся сам себе навсегда уйти из органов в том случае, если ему не удастся достать подавшегося в бега ушастого драгдилера по кличке Гоблин, одним выстрелом перечеркнувшего жизнь его лучшего друга...

ОФИЦЕРЫ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

Однако на этом сюрпризы уходящего дня для пребывающего в тягостных раздумьях хирурга не закончились. После скомканного свидания с девушкой Аленой и едва не случившегося лишь благодаря ее настойчивому старанию и мягким губкам мужского конфуза, сразу после скоротечного сексуального акта Блох сослался на плохое самочувствие и необходимость полноценного отдыха перед намеченной на завтрашнее утро операцией и ретировался из ее квартиры в Коломягах, решив в тишине родных стен детально обмозговать предложение лохматого незнакомца.

Устав от размышлений, он с тоской взглянул на часы, показывающие начало третьего ночи, заглотил две таблетки снотворного, рухнул в постель и со всем старанием попытался уснуть. Однако доносящиеся из-за стены спальни звуки музыки, лошадиный топот и пьяное ржание гостей гуляющего соседа по этажу Власа — одного из авторитетов «малышевской» группировки — никак не способствовали полноценному отдыху.

Чертыхаясь на чем свет стоит, Евгений попытался упасть в объятия Морфея, накрыв голову подушкой и, как в кокон, зарывшись в одеяло, но неожиданно раздавшийся звонок лежащего на прикроватной тумбочке радиотелефона окончательно вывел его из себя.

Рывком откинув одеяло и подушку, хирург схватил трубку, ткнул пальцем в кнопку соединения и бросил:

— Что надо?! — нисколько не сомневаясь, что звонит именно гуляющий за стеной сосед, однажды среди ночи уже заставивший его присоединиться к празднованию своего «дня рождения» и стать участником пьяной вакханалии в компании двух бандитов и трех напрочь лишенных комплексов, пахнущих дешевой парфюмерией обесцвеченных девиц с явно малоросским акцентом.