Черная месса - [116]

После года заключения в тюрьме Кац сломался, решив, что, пожалуй, все-таки «хочет уехать вместе с Чико» по программе защиты свидетелей. Он стал еще одним ключевым свидетелем в деле против Балджера и Флемми.

Джо Йерарди стал следующим этапом в походе на «Уинтер-Хилл». Охотиться за Джо Й. значило почти приблизиться к цели. Кранц и Кац заплатили, чтобы их оставили в покое. Но Йерарди был костоломом, работавшим на Балджера и Флемми, – он пустил в нелегальный оборот миллион их денег и стрясал с должников долги. Под Йерарди ходили несколько букмекеров, но основным его занятием было ростовщичество. И его криминальное досье сильно отличалось от досье прочих посетителей кафе «У Геллера». На его счету числилось несколько вооруженных нападений и обвинения в нанесении побоев.

Основной работой Йерарди в конце концов сделалась выдача грабительских ссуд от имени настоящего дьявола, Джонни Марторано. Из-за связи с Флемми и Марторано он оказался первоочередной целью Фреда Вышака, когда тот составлял свой список свидетелей. Йерарди об этом тоже знал, а также Стиви и Уайти.

К середине 1993 года, зажав Кранца в кулаке и приперев к стенке Каца, Вышак список закончил. Большое жюри набирало силу, в воздухе запахло обвинениями. Уайти отвел Стиви в сторону и произнес: «Время для отпуска». Стиви рванул в Канаду, в точности как двумя десятилетиями раньше. Балджер же предпринял одно из своих неспешных путешествий по Америке с Терезой Стэнли.

Йерарди тоже бежал, направившись во Флориду с 2 500 долларами, присланными ему Марторано. Но он совершил ошибку, назвавшись старым псевдонимом, которым когда-то пользовался в Массачусетсе, и спустя полгода, после того как ему предъявили обвинение, полиция штата отыскала его в Дирфилд-Бич, где он жил под именем Луиса Феррагамо. Обреченно, хотя и несколько высокомерно Йерарди спросил полицейских: «Что так долго?»

Джо Йерарди стал Гордоном Лидди из кафе «У Геллера». Находясь под домашним арестом, он продолжал взыскивать с должников деньги и никогда не жаловался на то, что Соединенные Штаты превращаются в Россию. Он мог бы утопить Стиви, с которым вел дела. Собственно, деловые разговоры Стиви с Йерарди даже были записаны на пленку. Но Йерарди выстоял, получив одиннадцать лет – такова была цена его отказа Вышаку. Силовым структурам пришлось двигаться дальше с Чико, Кранцем и другими, стоявшими когда-то в очереди к будке кассира в кафе «У Геллера».

Бригада букмекеров стала для банды Балджера ахиллесовой пятой. Из-за них Уайти и Стиви оказались на линии огня, а перспектива предъявления им обвинения превратилась из смехотворной в неизбежную. Кроме того, и ФБР пришлось срочно предпринимать хоть какие-то действия, пусть даже только для того, чтобы не оказаться в стороне, пока полиция штата Массачусетс готовит крупное дело против самых прославленных гангстеров Бостона. В бюро увидели, что «поезд отходит», и впрыгнули в последний вагон.

К середине 1994 года, засадив Лондона и Йерарди за решетку и расшифровав все пленки из кафе «У Геллера», прокуроры приступили к объединению остальных дел о вымогательстве, включая и те исторические свидетельства с Принс-стрит, 98, из «Итальянской еды у Ванессы» и с посвящения в мафию в 1989 году. Все это потребовало от ФБР выделения дополнительных сил для приведения материалов в порядок. Выбор пал на Эдварда Куинна, героя дела Анджуло, теперь возглавлявшего отдел по борьбе с организованной преступностью.

Хотя Куинн снискал уважение у остальных следователей, подковерные игры продолжались, выразившись в новом потоке баек, частично от ФБР, в отчетах которого говорилось о подвижках в поисках Балджера. Анонимные источники сообщали: «Мы уже приближаемся к Балджеру, хотя еще и не нашли его». При детальном рассмотрении можно было понять это, как предостережение Балджеру и рекомендации оставаться там, где он есть. А стоявший за новыми измышлениями Джон Коннолли продолжал держать Балджера и Флемми в курсе того, как продвигаются дела у Большого жюри. В частности, они обсуждали следствие по делу Йерарди, изменившее направление в сторону банды Балджера.

Хотя букмекеры по-прежнему оставались главной опорой неспешно разворачивавшегося дела, прокуроры все же сумели нарушить кодекс молчания Южного Бостона. В дополнение к показаниям Тимоти Коннолли случился еще исключительной важности переворот в сознании истинно верующего Пола Мора, профессионального боксера и знаменитого уличного бойца, которого прозвали Хорьком за быстроту движений. Мор возглавлял одну из балджеровских цепочек распространения кокаина и стал настоящей находкой – очень крутой парень, признавший себя виновным в деле о наркотиках 1990 года. Он отправился отбывать свои девять лет наказания в федеральной тюрьме в Пенсильвании, так и не открыв рта. На плаву его поддерживала вера, тоже бывшая частью кодекса, – в хорошего адвоката, поддержку семьи, страхование дома. Но после нескольких лет в тюрьме он понял, что все его вопросы насчет апелляции не находят отклика. Жена не получала необходимой поддержки, а банк отнял дом.

В 1995 году у Мора случилось прозрение, часто посещающее тех, кто сидит в тюремной камере, в то время как другие, более заслуживающие этого кандидаты, свободно гуляют на воле. К этому времени до него по тюремной «почте» уже доносились шепотки насчет того, что Уайти – крыса. Его начал беспокоить риторический вопрос, на что очень рассчитывали прокуроры: это что же получается, я идиот? Процесс пошел быстрее, когда Мор предстал перед Большим жюри и узнал, что его ждут еще полтора года тюрьмы, если он откажется отвечать на вопросы о Балджере. Нарушить слово, данное Крысе Уайти, было просто. Вот кодекс молчания совсем другое дело. Но Мор был сыт всем по горло. Он попросил только об одном: поселить его где-нибудь рядом с водой, чтобы это напоминало Южный Бостон. Достаточно будет совсем скромного домика и кусочка берега. В программу защиты свидетелей его включили, как свидетеля против Балджера.