Черная маска. Избранные рассказы о Раффлсе - [26]

– Давайте уйдём отсюда, – сказал я хрипло, когда Раффлс поведал свою историю на итальянском, что заставило юношу открыть рот в изумлении.

– Да, пойдёмте, – ответил Раффлс, – возможно, нас увидят, но это не страшно. Если нас допросят, наш новый друг поведает, что я был связан с часу ночи, а медицинское освидетельствование покажет, что эти собаки были мертвы уже долгое время.

Но никто так и не заинтересовался нами – спасибо нашему незабвенному другу кэбмену, который так никому и не рассказал, ни каких людей он доставил галопом на площадь Блумсбери в тот самый день, когда там разразилась трагедия, ни откуда он их привёз. Конечно, мы не выглядели как убийцы, тогда как доказательства, собранные полицейскими, показали, что покойный Корбуччи был замешан в тёмных делах. Его репутация, которая открылась после установления личности погибшего, оказалась ужасной: он был распутником и безбожником, а пыточное устройство наверху раскрывало его как до крайности извращённого анархиста. Результатом расследования стал открытый вердикт: установить преступника не представляется возможным, что сильно поуменьшило сострадание, какое обычно вызывают умершие без покаяния.

Раффлс остался вполне доволен подобным решением.

Поймать вора

I

Представители светского общества вряд ли забудут ряд дерзких грабежей, от которых многие из них пострадали в последнее время. Налёт за налётом были совершены на лучшие дома города, и в течение нескольких недель не одна благородная голова лишилась своей бесценной тиары. Герцог и герцогиня Дорчестерские потеряли половину своих исторических ценностей, которые можно было бы унести, в ночь, когда состоялся почти столь же исторический костюмированный бал в их поместье. Бриллианты леди Кэнуорфи были украдены средь бела дня во время проведения благотворительной встречи на первом этаже, а подарки жениха леди Мэй Поултон испарились, когда зал наполнился конфетти. Было очевидно, что всё это работа необычного вора, и в какой-то момент имя Раффлса неизбежно стало всплывать из забвения, благодаря безрассудным апологетам полиции, бессердечным богохульникам, которые забыли об уважении к мёртвым. Эти мудрецы, не колеблясь, вернули мертвеца к жизни только потому, что не знали ни одного живого, способного на такие подвиги. В свою очередь, я спешу опровергнуть их необдуманную и ничем не подкреплённую клевету. На самом деле наша общая невиновность в этом вопросе была сильно омрачена нашей общей завистью, и в течение долгого времени мы, как и весь остальной мир, даже не могли предположить, кто же этот наш последователь, который добился таких раздражающе-восхитительных результатов.

– Может быть, я не был бы так раздражён, – начал Раффлс, – если бы он придерживался правил моей игры. Я никогда не злоупотреблял гостеприимством, а мне кажется, что только так он добивается своего. Как ты можешь помнить, когда мы взяли колье леди Мелроуз, Банни, мы не останавливались у неё.

Мы обсуждали недавние грабежи уже в сотый раз, но впервые могли говорить обо всём, что думаем, без стеснения. Одной из причин того, что мы не часто ужинали за пределами дома, был доктор Теобальд, другой – риск того, что нас узнают. Но были исключения, когда доктор уходил по вызову к пациенту либо ещё куда-нибудь, и в этих редких случаях мы часто посещали некий неприметный ресторанчик в районе Фулхэма, где кухня была простой, но вкусной, а винный погреб мог приятно удивить. Наша бутылка шампанского 89-го была пуста до этикетки, когда мы заговорили об этом. Трезвый и ясный взгляд Раффлса буквально пронизывал меня, как бы взвешивая, делая какие-то выводы. Но я почти не замечал тогда, что он оценивал меня. Речь его была обдуманной и хорошо просчитанной, он словно готовился к чему-то. В тот вечер, я не улавливал этих ноток в его голосе, мой разум был замутнён вином, но сейчас я точно вспоминаю некоторые моменты, которые не замечал тогда.

– Отличное филе у них! – воскликнул я. – Так ты считаешь, он вращается в высшем обществе, как и мы когда-то?

Я предпочёл бы, чтобы это было не так. Поводов для ревности и без того было достаточно. Но на мой вопрос Раффлс красноречиво приподнял брови.

– Так же, мой дорогой Банни? Он не только вращается в нём, он и есть – высшее общество. Общество состоит из кругов, как мишень, и мы никогда не попадали яблочко, как бы близко мы к нему не подбирались! Меня приглашали из-за моего умения играть в крикет. Я ещё не забыл об этом. Но этот молодец – один из них, и у него есть право проникать в любой дом и совсем не в нашем профессиональном смысле. Это очевидно, если все эти маленькие подвиги не работа разных рук, что, конечно же, не так. Вот почему я готов заплатить пятьсот фунтов, чтобы поймать его сегодня же за хвост!

– Ты шутишь, – весело прокомментировал его монолог я, осушая свой бокал.

– Но я абсолютно серьёзен, мой дорогой Банни. Официант! Принесите нам ещё бутылку того же, – и Раффлс наклонился через стол. – Я в жизни не был так серьёзен как сейчас, – продолжил он в полголоса. – Кем бы ни был наш преемник, он явно не мертвец, вроде меня, или взятый на карандаш бедолага, вроде тебя. Если я прав, то он из тех, кого могут заподозрить в самую последнюю очередь. И ты только подумай, какой хороший партнёр по бизнесу из него выйдет для нас с тобой, Банни!