Чёрная маркиза - [51]

— Сними рубаху-то, постираю.

Дидье оглядел свою пропотевшую, залитую багровыми потёками, когда-то белую рубашку, улыбнулся и, небрежно содрав её, сунул Ангелине. Та аккуратно свернула её и, опершись на его руку, выпрыгнула из бочки, встреченная новым взрывом восторженного свиста.

Солнце начинало клониться к закату, вино стекало уже в третий по счёту чан, споро оттаскиваемый мужчинами от бочки, а Дидье Бланшар, весело скалясь, протягивал руку новой красотке.

— Господь Вседержитель, — яростно процедил Грир сквозь зубы, уже не в силах больше сдерживаться, — да он не успокоится, пока не переимеет их всех до одной, что ли?! Загонит себя, стервец! А ты куда ещё? — Это относилось уже к Морану, который всё время, пока Дидье плясал с Ангелиной, стоял, кусая губы, а теперь вдруг сорвался с места, будто ошпаренный. — Стой!

Куда там! Моран уже был возле бочки. Пока Дидье помогал выбраться из неё следующей девчонке, он быстро разулся, закатал штаны, поплескал на ноги водой из ведра, и легко вскочил на обод. Люди вокруг заорали с утроенной силой, и в этом гаме потонуло свирепое непотребное ругательство Грира.

Увидев Морана, Дидье остановился и изумлённо вскинул брови. Его уже изрядно пошатывало — от усталости и от висящего в воздухе винного аромата, — но он только весело покрутил головой и встал напротив канонира. А потом, усмехнувшись, положил руки ему на плечи и слегка притянул к себе.

Зеваки вокруг, конечно, считали, что так неожиданно влетевший в бочку канонир с пиратского корабля решил наконец сломать бахвала-давильщика, но Грир прекрасно знал, почему Моран это сделал. Он и сам влез бы в чёртову бочку, если б не боялся стать посмешищем для толпы — только ради того, чтобы ощутить ладони Дидье на своих плечах и слиться с ним в этом танце-соитии.

Музыканты, кажется, уже не по разу сменили друг друга, — по крайней мере, Марк и Лукас уже давно стояли среди гудящей толпы, разинув рты, — новый кувшин с вином шёл по кругу, вновь запела виола, и танец начался.

Грир понял, что он никогда в жизни не видел зрелища красивее, чем эти два стервеца, почти обнявшиеся в проклятой бочке — оба примерно одного роста, стройные и длинноногие, только один — черноволосый, смуглый и щегольски одетый, а второй — русоволосый, светлокожий и полуголый. Зелёные и синие глаза вызывающе и шало сияли, точёные тела мерно раскачивались в такт музыке.

Он был не одинок в своём мнении.

— О Господи! — пронзительно закричала какая-то изрядно пьяная бабёнка по ту сторону бочки. — Да я бы с головы до ног облизала бы этих ребят, когда они оттуда вылезут!

Когда они оттуда вылезут, — стиснув зубы, поклялся про себя Грир, слушая совсем уж обезумевшие вопли зевак, — он отволочёт обоих паршивцев на «Разящий», разложит на палубе, привяжет к планширу и собственноручно всыплет каждому по хорошей порции линьков!

Струйки лившегося в чан вина совсем истончились и наконец, перестали течь. Музыка оборвалась, и толпа снова заорала, уже изрядно охрипшими и пьяными голосами.

Моран и Дидье удивлённо огляделись, всё ещё цепляясь друг за друга и безудержно смеясь, с трудом соображая, видимо, что всё уже закончилось. А потом Моран вдруг перестал смеяться, заглянув Дидье в глаза, и тот тоже притих, не отрывая от него взгляда. Рука его, сжимавшая плечо Морана, медленно поднялась вверх, коснулась его шеи в вырезе батистовой сорочки, смуглой щеки, запуталась в чёрных кудрях, притягивая всё ближе и ближе.

Их губы встретились и слились.

В абсолютном, потрясённом, ошеломлённом молчании, наступившем вокруг.

Грир наконец осознал, что сам стоит с разинутым ртом, закрыл его, едва не откусив себе язык, и проревел:

— Рехнулись, пьяные долбоёбы?!

— Ага, — оторвавшись от губ Морана, безмятежно подтвердил Дидье за них обоих, и онемевшие было зеваки опять захохотали, как помешанные.

Оба паршивца выпрыгнули из бочки. Дидье тут же повело в сторону, и, если б Моран не поддержал его под руку, он бы шлепнулся наземь. Широко шагая, капитан «Разящего» оказался рядом и подхватил его под другую руку, свирепо и беспомощно уставившись в смеющееся, перемазанное соком лицо.

— Вы не должны его наказывать, капитан, — раздался рядом взволнованный голос старейшины. — Он спас нам праздник. Спас наше вино. Он теперь желанный гость в каждом нашем доме.

Конечно! Особенно хозяйки и хозяйские дочки будут рады!

Снова скрипнув зубами, Грир выпустил Дидье, — который тут же привалился спиной к бочке, продолжая счастливо ухмыляться, — и дёрнул за руку Морана:

— На корабль! Слышишь?

Пусть кто угодно облизывает тут Дидье Бланшара!

Когда они уже подошли к шлюпке, — Моран не стал обуваться, так и тащил сапоги в руках, — Грир негромко спросил:

— Ну и что это было?

— Будто ты не знаешь! — отрезал Моран, поднимая свой синий упрямый взгляд. — Будто ты сам не хочешь его заполучить!

И Грир молча отвёл глаза.

Часть 4. Галеон

Позади остались ярко горящие костры, и осточертевшее пиликанье виол, и людской гам, взрывы смеха — благодарение Богу, всё, всё это хмельное, шальное, виноградное безумие осталось позади.

Как и Дидье Бланшар.

Море размеренно и безмятежно накатывалось на берег и отступало, волна за волной, оставляя на гальке кружевную пену и легонько покачивая пришвартованные к причалу шлюпки.