Чёрная маркиза - [15]

— Бей ещё.

— Хватит, — проворчал Дидье и, шагнув вперёд, протянул ему руку, за которую тот растерянно ухватился, подымаясь на ноги. — Хорошего помаленьку. Сам ведь небось извёлся, дурак… Знаю я тебя. — Он, как ребёнку, взъерошил Морану волосы. — Зубы-то целы?

— Целы, — пробормотал Моран, прерывисто вздохнув, и на мгновение зажмурился. — Спасибо.

— Обращайся, — фыркнул Дидье и похлопал его по плечу. — Я завсегда готов дать в морду, когда надо, друг.

Моран тоже неуверенно улыбнулся. А потом с беспокойством спросил:

— Слушай… а что теперь будет? С вами? С тобой?

— Я при Тиш буду, — не раздумывая, ответил Дидье. — В трактире этом. А близнецы… — Он снова фыркнул. — Вашему кэпу не позавидуешь, если они при «Маркизе» останутся. А они останутся. Это вся их жизнь. А моя жизнь… — Он опустил голову и просто закончил. — Моя жизнь — она.

— А как же, как же у тебя с ней будет? — взволнованно заговорил Моран, схватив его за руку. — Она… полюбит тебя наконец?

— Вряд ли, — тихо отозвался Дидье, пожав плечами. — Любовь — такая штука, друг… или сразу, или никогда. Хотя…

Он не договорил. От костра к ним шла Тиш — в просохшем платье, на ходу закручивая волосы в пучок на затылке.

— Эй, вы что тут? — окликнула она их негромко и тревожно. — Всё в порядке?

— Лучше не бывает, Маркиза, — заверил её Дидье, широко улыбнувшись.

— У вас вид какой-то… странный… — проговорила Тиш, сдвигая брови и внимательно разглядывая их обоих. — Вы что, беспокоитесь о том, как всё будет дальше?

Возникший за её спиной Грир тоже, казалось, напряжённо ждал ответа.

И Моран, судорожно вздохнув, затаил дыхание, глядя в ясные, как солнечный луч, глаза Дидье Бланшара.

— Маркиза, — горячо вымолвил Дидье, прижимая к груди ладонь. — Ты разве забыла, что сказано в Священном Писании? — Он сосредоточенно нахмурил брови, подняв глаза к потемневшему небосводу, и наконец проговорил: — Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы. Так-то!

Он обвёл смеющимся взглядом совершенно онемевших Морана, Грира и Тиш, а потом весело закончил, подмигивая им:

— Но Господь не сказал, что в каждом дне должно быть время для вина и песен! И для любви!

Он крепко обнял одной рукой Тиш, а другой — Морана, и наконец засмеялся, когда Грир неловко сгрёб в охапку всех троих.

Дидье Бланшар и без проповедей кюре Гийома точно знал, что Господь Вседержитель просто забыл это добавить.

Или же пресвятые апостолы не успели записать.

Часть 2. Дидье

Год спустя

Моран, вне себя от нетерпения, колотил в дверь трактира «Калиенте». Позади него возвышалась закутанная в тёмный плащ мощная фигура Грира.

— Да чёрт подери, вот засони…. Тиш! Дидье! — прокричал Моран, задрав голову вверх, к тёмным окнам. — Дидье-е-е!

— Ну ты, друг, и горазд же глотку драть, — Дидье, взлохмаченный и в одних штанах, наконец распахнул тяжёлую дверь, впуская гостей, и с удовольствием приподнял Морана, отрывая его от пола. — Bonsoir! Есть будете? Переночуете?

— Будем и переночуем, — не спеша отозвался Грир, искоса рассматривая его. — Давно я не был… в своём трактире.

Дидье только широко улыбнулся, натянул рубаху и метнулся к кухонному очагу, а гости присели за ближайший дубовый стол и осмотрелись.

Всё вокруг сияло чистотой и свежестью, керосиновые лампы ярко и ровно горели, — не иначе, туда было подлито какое-то снадобье из лаборатории близнецов, — столы были аккуратно накрыты клетчатыми скатертями, и на каждом — букетик свежих цветов в кувшине и белоснежные салфетки.

Грир одобрительно улыбнулся. А потом крикнул в сторону кухни:

— Эй, Дидье! Цветочки, салфеточки… А поплясать, подраться? Это ж кабак, а не… Вестминстерское аббатство!

Дидье выглянул в зал, улыбаясь во весь рот:

— Для гульбы цветочки убрать недолго. А драться… — Он повёл плечом. — У нас не дерётся никто. Спокойно тут, кэп.

Грир недоверчиво хмыкнул, в глубине души поверив в это сразу. Он легко мог представить себе, как самые отчаянные корсары успокаиваются здесь, наслаждаясь уютом и покоем.

Уютом собственного дома, который, если когда-то и был у них, то лишь в далёком-далёком детстве.

Вскоре на столе перед ними дымились тарелки с мясом и бататом, стояли изящные фарфоровые соусники и столовые приборы, а в бокалы лилось красное душистое вино.

— Как там «Маркиза»? — коротко осведомился Дидье чуть дрогнувшим голосом, присаживаясь напротив.

Грир пристально глянул на него, уже в открытую, и так же коротко ответил:

— В Шанхае.

И после паузы добавил с усмешкой:

— Целы твои обормоты, как и сама посудина.

— Tres bien, — облегчённо сказал Дидье, поерошив ладонью густые вихры на затылке. — Хорошо.

— Беспокоился, что я их укокошил, что ли? — прищурился капитан.

Дидье наконец рассмеялся:

— Не-а.

— И зря, — хмыкнул Грир, отпивая из бокала.

Чёрт возьми, он был доволен своим трактиром, то есть трактиром Тиш. Здесь было тепло, светло, уютно, в камине, о котором всегда мечтала Маркиза, трещали смолистые поленья, около камина заманчиво покачивались два плетёных кресла…

Подумав, капитан «Разящего» пересел в одно из них и с удовольствием вытянул длинные ноги.

На каминной полке исправно тикали часы и дремал толстый полосатый кошак, а в углу стояла корзинка с ярким вязаньем.