Черная луна Мессалины - [52]

Ворвавшись на кухню, Давид пробрался между шкварчащими и плюющимися маслом сковородами и подвел меня к виртуозно нарезающему лук повару. Маленький и тонкий, как мальчик-балерун, Юрий меньше всего походил на представителя своей профессии. В окружении дородных коренщицы и посудомойщицы он смотрелся кузнечиком среди матерых жужелиц. Трое подсобных рабочих сновали вокруг него, поднося, прибирая, протирая и собирая образующиеся обрезки и отходы, как трудовые муравьи. Заметив нашу парочку, Юра перестал шинковать лук, поднял на диджея слезящиеся глаза и, насколько мог в такой ситуации, приветливо улыбнулся.

– Юр, подтверди, что был после меня у Мессалины, – не замечая дружеской улыбки, сразу же перешел к делу Давид.

– Ну, был, – не стал отпираться повар. – А в чем дело?

– Да хрень у американки какая-то пропала, – скривился парень, ероша дреды. – Фишман на меня думает все свалить, потому что только меня и видел около VIP-гримерки. А теперь и ты, Юр, входишь в число подозреваемых.

– А чего хоть пропало-то? – растерялся Юрик.

– Хочешь, сходи, у Фишмана спроси, – усмехнулся Давид. – Мне как-то пофиг.

Повар кинул быстрый взгляд через плечо, где мыла посуду дородная немолодая блондинка, доводящаяся Юрику тещей, и быстро прошептал:

– После меня к американке пошел наш дворник. Давайте спросим у Рашида. Может, он о пропаже что-то знает?

Под подозрительным взглядом тещи Юрик отложил нож, вытер руки о фартук и двинулся в сторону двери. За ним устремились и мы с диджеем. Рашид обитал в крохотном помещении, вход в которое находился с торца здания. Оказавшись на улице, Давид вдруг изменил направление и устремился к застывшему под раскидистым дубом Цацкелю, в руках которого все еще сверкала золотая полоска и покачивались мои сапоги.

– Эй, ты куда? – окликнул Давида удивленный повар.

– Подарок в машину убрать! – не оборачиваясь и продолжая идти, откликнулся Давид.

Поравнявшись с Цацкелем, диджей вырвал у него золотые трусики и небрежно сунул в брючный карман.

– Отвали, понял?

Он несильно толкнул Николая Ароновича ладонью в грудь и, освободив дорогу, вразвалочку двинулся к предмету своей особой гордости – старенькой иномарке, по случаю пригнанной из Европы.

Юрик стучал в дворницкую, когда Давид присоединился к нам. Диджей остался стоять чуть в стороне и угрюмо рассматривал Николая Ароновича, должно быть, решая, а не дать ли ему по лицу, но появившийся в дверях Рашид оторвал его от созерцания тучной фигуры экстрасенса. Жилистый татарин весь день сгребал снег, очищая от наваливших за ночь сугробов двор «Эротики», и теперь, свежий и румяный, весело смотрел на нас смеющимися узкими глазами и говорил, гостеприимно распахнув дверь в тесную комнатушку:

– Ай, молодцы! Поздравить пришли! Проходите, угощать буду!

– Спасибо, Рашид, мы не за этим, – отмахнулся Юрик. – После меня ведь ты был у Мессалины?

Узкие глаза татарина сделались еще уже, довольная улыбка округлила продолговатое лицо.

– Да, ходил к американке, – кивнул он бритой головой. – Какая женщина! Она позвала – я пришел. Сказала – я красивый и сильный. Так снег ловко лопатой кидаю!

– Рашид, ты ничего у американки не брал? – поинтересовался Юрик.

– Кто? Я? – В голосе татарина послышалась обида.

– Да, ты, ты, – напирал повар. – Ты же последний к ней заходил!

– Зачем последний? – Дворник окинул нас хитрым взглядом. – После меня охранник был, Гриша, который не пускает пьяных в клуб. Он сказал – его тоже американка звала. Он нас с Мессалиной сфотографировал. Я очень просил сделать фото. Хотел, чтобы память осталась.

Дворник вынул из верхнего кармана рубашки снимок, сделанный «Полароидом», и протянул Юрию. Я привстала на цыпочки и заглянула повару через плечо. Моментально выдающая карточки фотокамера запечатлела, как расплывшийся в улыбке Рашид держит на руках Секси Бум в костюме Мессалины. Я внимательно рассматривала отлично просматривающийся подзеркальник с косметикой, на котором был виден гребень.

– Значит, охранник снимал, – уточнила я.

– Он самый, – кивнул Рашид, забирая у повара снимок и бережно пряча в карман.

– Надо бы у Григория уточнить, – почесал затылок диджей, разворачиваясь на каблуках и устремляясь по расчищенной дорожке к главному входу в заведение. Про Цацкеля он больше не вспоминал, увлеченный идеей докопаться до истины и выстроить цепочку из остальных подозреваемых.

Видимо, Николаю Ароновичу надоело стоять в стороне. Он подошел ко мне и зашептал:

– Ну что, Елена? Ситуация проясняется?

– Имейте терпение, – отмахнулась я, устремляясь за парнями.

Двигаясь гуськом, мы обогнули «Эротику» и подошли к главным дверям. Загородив плечами проход в клуб, Григорий осуществлял тщательный фейс-контроль, пропуская посетителей, руководствуясь исключительно собственными симпатиями и антипатиями. Группка не прошедших визуальный отбор парней нудила рядом со столом охраны, требуя немедленно пропустить их в зал. Но Гриша был глух к мольбам и жалобам.

– Григорий, можно тебя на минуту? – сдержанно обратился к здоровяку повар.

– Да, Юр, я слушаю. – Охранник развернулся к нам широким корпусом, утратив бдительность, чем тут же воспользовались отсеянные парни, проскочив внутрь заведения и направившись к кассам.