Черная кровь войны - [9]

Постепенно я стал вспоминать, как сам очутился на Новой Земле.

Глава 4

г. Нефтеюганск. Мамонтовское месторождение 1993 год 30 апреля

– Шурик, пошли бухать! – В комнату общаги заглянула лохматая голова помбура с соседней бригады ПРС[2].

– Труболовку тебе в глотку до самого забоя. Еще раз так назовешь отхватишь по полной. Какой я тебе Шурик? Я для тебя, щегол, Александр Тимофеевич. Сдрисни! – и я запустил прочитанным журналом «Наука и жизнь», за лохматый 1966 год, в сторону двери.

Настроение было на нуле, пятница предпраздничный день, свободная вахта, а в кармане голяк. И это чувство уже перманентное на протяжении последних двух лет. Как же меня это все задолбало! Мне 33 года, возраст Христа и что у меня есть? Грыжа? Дети? Жена? НИИХУЯ[3]!

Детей своих не нажил. Жена, сука, сбежала еще год назад к товарищу по нефтяному техникуму. В смысле, как сбежала? Отжала двушку в неплохом 2-м микрорайоне города Нефтеюганск, а меня выставила за дверь. Еще и на алименты подала. Дочь хоть и не моя, но я то ее удочерил.

Машина? Машина есть – ВАЗ-2106, дали как победителю соцсоревнования среди бригад КРС. Машину впрочем, она тоже себе оставила. Остался капитальный гараж в кооперативе, который с ребятами строил. Вот в нем и останавливаюсь, когда в город приезжаю. Поставил топчан, стол, шкаф, четыре двухкиловатные масляные печи воткнул – знакомый мастер с цеха добычи презентовал – прокинул электрику с ближайшего столба. Кто эту электроэнергию считать станет? Даже санузел с душем себе сделал, по лету отрыл траншею до ближайшей канализации и кинул трубы, а сверху утеплил пенопластом со старых вагончиков.

Но в основном живу здесь в поселке ЦпоРС[4] в общежитии, дали отдельную комнату. Бильярд и телевизор есть в комнате отдыха, библиотека самосборная. И кормят здесь в столовой по профсоюзным ценам, талоны на питание принимают. С голоду не помрешь, поварешки прокормят. Мы им тоже помогаем. Пока на вахте работаешь, то сетку поставишь на рыбу, то птицу из ружья добудешь или зайцев из засидки «мелкашкой» ТОЗ настреляешь. Как-то даже лося завалили под Новый год. Вот этим и кормимся. Родное предприятие не забывает, иногда бартер подкидывает. Это когда нефть сменяли на носки и мыло или китайские пуховики и часть добра кинули в рабочий коллектив. Иногда мясо давали и яйца, чтобы не подохли с голода.

Да и веселее здесь жить, я в прошлом году осенью в городе жил, в гараже. Так чуть не спился там, сидишь один, делать нечего, свободная вахта. Промозгло и сыро у нас на Северах осенью, для сугрева стакан пропустишь и вроде жить теплее и веселее становится. Вот после двух свободных вахт я и заметил, что на «синьке» каждый день. Уехал на вахту, ударно вкалывал, загнал всю бригаду, переругался со всеми, но завязал. Шабаш, теперь пью только по праздникам.

И вот на носу праздник, а денег не платят уже полгода. И так инфляция скачет, как блоха на бобике, по двадцать каждый месяц, так еще и заработанные деньги не выдают. Крутят наши деньги на счетах. Как так, мы нефтяники, мы нефть добываем, а для нас денег нет? Быть такого не может!

Я поднялся с койки и, подойдя к железному шкафчику для спецодежды, вытащил чемодан. В принципе в него можно было и не смотреть, но теплилась надежда, что от аванса что-то осталось. Перерыв чемодан я из полезного и ликвидного обнаружил только серебряную старинную ладанку бабушки и ордена и медали отца.

Он у меня старый нефтяник и в свое время еще подростком во время войны работал на трудовом фронте: на добыче нефти, эвакуации оборудования в тыл и развертывании новых промыслов. И по ликвидации скважин, чтобы фашистам наша нефть не досталась. И не досталась! За время оккупации немцы ни одной тонны со старых скважин не добыли. За это и награды. Прошел путь от оператора до заместителя начальника промысла в 16 лет. Потом закончил «керосинку» и дорос до главного инженера. Вот только умер рано. А потом и мамы не стало. Так, что один я остался, ни кола ни двора.

Анжела, жена бывшая, так мне и не родила никого. Не получается у нее. Как аборты с 16 лет делать, так получалось, а как сына мне родить так хрен. Ладно, дочь приемная была, Ниночка. Так ведь выросла вся в мать, блядь блядью. Шестнадцать лет девке, а уже с чеченцами спуталась. Тьфу, мерзость. Еще два года назад такая лапочка была.

Как пошла страна Советов распадаться, так и наш семейный быт начал стремительно меняться. Я конечно понимал, что Анжела меня держалась, пока я был передовиком производства и при деньгах, но чтобы так быстро скурвиться, это надо природный дар иметь. Не успели разбежаться, подала на алименты. Потом отжала квартиру и за отказ от алиментов забрала машину.

Я опять перетряхнул чемодан и все же обнаружил то, что можно продать или обменять. Дошел до вахтерши и с телефона позвонил в контору БПО[5].

– Привет, Василич!

– Потапыч. Чего надо? Ты же вроде на выходных? Я уж думал тебя еще дня четыре не услышу. Сразу скажу – хлористый[6] не дам, нет его вообще, глуши обычным и нечего на меня орать.

– Расслабься, Василич, с наступающими тебя!

– Спасибо и тебя с тем же и по тому же месту, – диспетчер осторожно поблагодарил.