Черная корона Иссеи - [52]

Когда Брис повалился на спину, тяжело дыша, Астра повернулась к нему, потянув на себя смятую рубашку. Они лежали неподвижно, мокрые, пьяные друг от друга. Голаф играл завитками ее волос и думал, как восхитительно добра стала к нему судьба и лукавая богиня Рая. Астра положила голову ему на грудь, перебирая пальцами скрюченные волоски и касаясь языком соленой кожи. Потом легла сверху, разглядывая лицо рейнджера, темно-синие, словно ночной лес глаза, нос с маленькой горбинкой. Провела пальцем по выпуклым, покрытым короткой щетиной скулам, больно и приятно покалывавшей ее.

– Что это, Голаф, – спросила Пэй, разглядев на его шее продолговатые багровые отметины.

– Это… не знаю. А что там, – он погладил ее между бедер, стараясь отвлечь и снова разжечь страсть.

– Не ври. Это следы чьих-то бесстыжих губ. Так? – она села на него верхом и прижала руки франкийца к своей горячей груди.

– Там могут быть следы твоих губ, которые я очень люблю.

– Да не ври ты. И не бойся – я не ревную. Подумаешь, если их оставила тебе какая-нибудь пьяная девка. Ты же ее больше не увидишь, – мэги опустилась, извиваясь и едва касаясь его тела. – Мне хорошо с тобой. Честное слово, Голаф.

– И мне с тобой безумно хорошо. Возле тебя я перестаю быть собой прежним. Ты будто болезнь. Сладкая желанная болезнь, от которой можно без сожаления погибнуть, – он приподнялся, касаясь ее груди своей.

– И у нас не любовь. Понимаешь? Я не хочу никакой любви, – прошептала Астра. – Хватит с меня Леоса.

– А что с Леосом? Неужели его льстивые рифмы волнуют тебя теперь меньше? – Брис напрягся, сжимая ее худые запястья.

– Для меня больше нет ни стихов, ни его самого.

– Ты с ним рассталась? – от этой мысли Голаф разволновался, коснулся ладонями влажных щек мэги, внимательно заглядывая в ее глаза.

– Иначе я не легла бы с тобой в постель. Наверное, не легла, – неуверенно призналась она. – Правильно говорила Изольда, что мужчинами нужно играть. А у меня почему-то не получается.

– Теперь ты не ври. Играть, вернее, мучить у тебя удивительно хорошо получается, – он долго поцеловал Астру в губы, лаская нежную гладкую кожу, чувствуя, что не в состоянии прервать это блаженство, остановиться даже на миг. Где-то на самом крае сознания мелькнуло, что скоро время Раковины, и может вернуться Ильва.

Сидя на твердых бедрах рейнджера, Астра ощутила, как он снова стремиться в нее, наполняя теплом и желанием.

– О, Голаф! Голаф! – взмолилась мэги Пэй, но его сильные руки приподняли и властно опустили ее.

Они еще мучили друг друга с полчаса. Совсем обессилив, лежали, тесно обнявшись и о чем-то перешептываясь.

Надев платье и приведя в порядок прическу перед круглым бронзовым зеркалом, госпожа Пэй решила, что разыскать капитана Мораса сегодня уже не удастся – нужно было успеть на встречу с Карридом Рэббом, назначенную в «Дельфине».

– Я пойду, Голаф. Мне нужно поспешить, – сказала она, остановившись перед франкийцем и склонив набок голову. – А ты не думай ходить за мной следом. Хорошо?

– Мне это будет трудно вынести, – он немного помрачнел, не спеша отпустить мягкую, наполненную магией ладонь.

– Я забегу обязательно. Завтра, – пообещала Астра.

В этот момент в коридоре послышались легкие и быстрые шаги. Дверь в комнату распахнулась. На пороге появилась танцовщица из театра Сафо, одетая в плащ с розовыми звездами, искрящийся голубым мехом ларсы.

– Кто это, Голаф? – Ильва замерла, с удивлением и неприязнью разглядывая стройную черноволосую незнакомку.

– Мэги Пэй, о которой я говорил, – выдавил рейнджер, чувствуя, что сейчас разразится буря.

– Ах, да, говорил что-то. Надеюсь, она не помешает нашему вечеру, – снимая на ходу плащ, Ильва прошествовала в комнату.

– Какая ж ты дрянь! – вскрикнула Астра, уничтожающе глянула на франкийца и бросилась к выходу.

Голаф нагнал ее на улице. Схватил безжалостной хваткой за руку и повернул к себе.

– Клянусь, госпожа Пэй, она не значит для меня ничего! Перед Раей, Плетью Архора клянусь! – выпалил он, стараясь удержать рвущуюся прочь дочь магистра. – Послушай! Ты только послушай, Астра! – настоял он, сдавливая ее сильнее.

– Что еще? – она обмякла, едва не заплакала от боли в запястье и груди.

– Еще раз клянусь, Ильва ничего не значит для меня. Я познакомился с ней лишь потому, что она издали на тебя похожа, – сказал он, вспоминая первый день в городе, когда взгляд случайно выделил танцовщицу из толпы.

– Похожа? Мора с тобой, если бы ты просто с ней спал, – простонала Астра, вырывая ладонь. – Я бы это могла понять – сама грешна. А ты отдал ей вещь, которую хотел подарить мне. Ты поменял ее на меня! И еще врал до последней минуты!

Оттолкнув его, мэги Пэй быстро зашагала в сторону порта.

Франкиец что-то говорил вслед, оправдываясь, будто Ильва взяла плащ тайком, будто он хотел расстаться с ней еще вчера, и раскаивается, раскаивается, но Астра его не слышала, торопливо стуча каблуками по мостовой.

Глава седьмая Месть паладина Лаоренса

Помимо обращения в Палату Порядка и к начальнику городских стражей, Лаоренс решил искать Изольду собственными силами. Он вызвал Крюнаса Себа, который был многим обязан ему, и наказал выведать любые сведенья, даже малейшие слухи, касавшиеся мэги Рут. Это скоро принесло плоды: через два дня, кто-то из шайки Себа сообщил, что рыжеволосую олмийку видели возле «Залов Эдоса» с другой молодой мэги, какими-то людьми и подозрительной, груженной мучными мешками, повозкой. А на следующий день проныра-Крюнас рассказал, что Изольда заезжала в магистрат и тайком, уйдя на задние дворы, встречалась с Митуном Малуном – это было весьма полезное известие. Лаоренс, словно волчьим чутьем ощутил, что через Малуна он без труда выйдет на верный след беглянки. Конечно, нечего было и мечтать, что плешивый маг выдаст ему мэги Рут просто так, тем более Малун с паладином всегда были врагами. Нером решил: если член магистрата не поддастся добрым уговорам, то на него придется оказать некоторое болезненное давление.