Черная корона Иссеи - [48]

Мэги Пэй постояла немного и пошла по улице вниз к баням Парисны, думая, что если белая паучица – госпожа Глейс – посмеет еще дознаваться о Варольде, она уничтожит ее самым беспощадным образом. То же самое она сделает с милейшим Леосом, если он, после всего произошедшего, посмеет болтать Верде лишнее или, хуже того, приведет ее к летающему кораблю.

Когда Астра вышла из кварталов Идры, и внизу открылся вид на порт, стоящие на рейде корабли, ее посетила неожиданная мысль, что теперь капитан Морас способен ей помочь. Ведь действительно, когда предают лучшие друзья и весь мир кажется перевернутым корнями вверх, почему бы не заключить сделку с недавним врагом, которому, к счастью, знакома справедливость и честь?

* * *

– Сюда, моя принцесса. Прошу, – бард, вскарабкавшись на уступ, нависавший над морем, протянул мэги руку.

Госпожа Глейс вцепилась в нее, совсем выбившись из сил после крутого подъема, и уже тихо раскаивалась, что рискнула идти этим путем, вместо дороги лежавшей поблизости. В сапожках, синих тугих лосинах и короткой коте мэги походила на придворного мальчишку, лишь пышные золотисто-светлые волосы, выбившиеся из-под берета, и выпуклая грудь выдавали в ней молодую женщину. Сзади поднимался анрасец, привычный к горным кручам и тащивший тяжелую поклажу на крепкой, как у быка спине. Ветер развевал черный хвост его волос, дракон скалился на щеке и словно рвался в полет.

Скоро подъем кончился. Втроем они остановились на краю скалы, глядя на плескавшиеся внизу зелено-серые волны, чаек и косые паруса аютанского галеаса, быстро уходившего на юг.

– Наверное, он плывет в Либию, – сказала Верда с затаенной досадой и грустью, показывая на одинокий корабль. – Это прекрасно и немножко грустно.

– А представляешь, насколько прекрасно лететь над землей и морем, как птица? – обняв ее, произнес Леос. – Сердце разрывается от свободы. В груди ветер. И мысли становятся ветром. Все твое тело, будто из воздуха и радости.

– Ты и так ветер, Леос. Меня это пугает, и я думаю, как поймать и покрепче привязать тебя, – мэги схватила его локон, свисавший на плечо, и игриво вскинула бровь.

– Ты лучше вспомни, пернатый, как ты валялся где-то здесь на берегу с кровавой дыркой в животе. Всякая свобода хороша до тех пор, пока в ней есть хоть капля мудрости, – Каррид поставил мешок на землю и размял отекшие пальцы. – Не хочу говорить тебе дурное, не хочу мешать твоему ветреному полету, но, извини, боюсь я за тебя.

– И где ты валялся, Леос, с дыркой в животе? – поинтересовалась Верда.

– Там, – он ткнул пальцем в сторону узкого ущелья, сходящего к воде. – Валялся весь в крови. Боли не чувствовал. Только страх за Светлейшую и злобу от своей беспомощности. Но уже через несколько дней плавал живехонький возле тех камней, – он повернулся к отмели, сверкавшей перловыми бликами на солнце, где когда-то играл с амфитритами и нежился в объятиях Бирессии. – Поэтому, волосатый, я верю только в свободу. И еще в нашего Балда.

– Последнее особо верно. Пошли, – Рэбб поправил мечи, топырившие мешковатую одежду, взял поклажу на плечо и зашагал к усадьбе эклектика: она виднелась за деревьями, словно мрачное надгробие морка.

Всякого, кто приближался к дому с заросшим садом, охватывал страх. Наверное, сама беспокойная душа Керлока хранила это место, заставляя путников обходить его дальней дорогой. Тому же способствовали недобрые истории об заброшенном доме, нашептываемые не только на рынках и в кабаках, но и в стенах заведений более уважаемых. Каррид помнил, каких трудов стоило привести сюда корабельных мастеров, и если бы не штар золотом, не долгие, весьма убедительные заверения Астры, то латать бы дыры в разбитом корпусе Бернату самому.

– Господин Балдаморд, – окликнула мэги Верда, догоняя анрасца. – Я все хочу с тобой поговорить.

– Ну так, – Рэбб переложил мешок, глухо стукнувший содержимым, на другое плечо и замедлил шаг, – говори. Уши у сына Его всегда на месте. Не то что у некоторых ум, – он оглянулся на Леоса.

– Чего ты на меня все дуешься? – спросила Глейс.

– Сама знаешь, девчонка. Я сердит, – Каррид покраснел, на его лбу выступили капли пота. – И буду сердиться, пока на тебя сердита наша Светлейшая, потому что моя душа всегда с ней. Тебе не увести ни мою душу, ни сердце, как ты это проделала с Песнехарем. И мастер Бернат будет на тебя сердиться. Не допустит он тебя до корабля. На сто плевков не допустит – готов спорить.

– Каррид, мы вчера ссорились. Чего ты опять? – Леос тряхнул волосами, и китара зазвенела за спиной. – Хочешь, морды друг другу понабиваем? Давай! Это нам всегда помогало нервы лечить!

– Понабиваем, – хмуро проговорил анрасец. – Когда ум твой на место станет, тогда и понабиваем. А сейчас мне это не интересно.

– Господин волосатик, а не мог бы ты оказать одну маленькую услугу? – спросила Верда, едва успевая за Карридом по узкой каменистой тропе.

– Нет! – коротко и твердо отверг он.

– Да послушай ты, – она схватила его за рукав, вынуждая остановиться. – Мне нужно с Астрой встретиться. Буду у нее прощение просить и еще кое-что скажу. Ты только помоги ее разыскать, а дальше я устрою все сама. Ведь, пойми, пожалуйста, дорогой волосатик, тогда, мы с Леосом встретилась в таверне, как старые знакомые. Только и всего. Я же не знала что у вас троих такой важный и святой союз.