Блондинка попыталась встать, но Бак остановил ее легким движением руки. Молодая женщина замерла, с недоумением глядя на старого, уродливого черта. Ее партнер-здоровяк что-то сказал Банку (думается, не особенно приветливое) и одним движением руки сдвинул в его сторону листки бумаги – свой и красавицы-блондинки.
– Все! – коротко и резко сказал он.
– Это он так думает, что это все, – сладким голом шепнул Конфеткин Инфу.
Здоровяк положил руки на подлокотники кресла, резко встал и протянул руку молодой женщине.
Почти тут же раздались два выстрела. Здоровяк чуть дернулся и осел в кресло. Стрелял молодой человек спортивного вида. Пистолет он держал так, что его ствол был едва виден над столом. Молодой человек улыбнулся деревянной улыбкой и перевел ствол на женщину.
– Нет! – громко и с ужасом крикнула та, приподнимаясь в кресле.
Пуля попала ей точно в горло и невидимая сила умело и аккуратно усадила уже мертвую женщину назад в кресло.
Зал молчал. Бак, уже красный от возбуждения, сопел так, что его было слышно даже за столиком черта Конфеткина.
– Теперь эти листки его, понимаешь?! – восхищенно шепнул черт старику. – Ведь Большая Игра так и называется – «Плата на столе». Повторяю, все – его! Во-первых, та удача, которую имел в виду здоровяк, а, во-вторых, то, что пожелала молодая стерва. Закон игры разрешает получить плату за всех. Конечно, теперь тут у нас стреляют редко, но это и есть Большая Игра.
Физиономию старика Инфа искривила вымученная ухмылка.
– Поздравляю победителя.
Он снова рассматривал бутылку между рук Конфеткина.
– Ладно, на, жри! – сказал черт.
Он поставил бутылку посередине стола и едва лишь старик потянулся к ней, снова взял ее в руки и наполнил стакан Инфа до краев.
– Кстати, поздравлять пока не кого – спокойно сказал черт. – Смотри, что будет дальше.
Инф отхлебнул из стакана, закурил и только потом взглянул в сторону центрального стола.
Молодой человек, низко склонившись над столом, пытался что-то написать на своем листке бумаги. Через полминуты он что-то сказал Баку и протянул ему свою авторучку.
– Думает, что ручка не пишет, – шепнул Инфу Конфеткин.
Бак пожал плечами, сделал вид, что не понимает обращенной к нему просьбы. Он хмыкнул и принялся рассматривать свою левую ладонь по величине напоминающую поднос.
Молодой человек оглянулся вокруг, словно ища помощи, но на него смотрели так, что очень быстро ему стало не по себе.
– Сейчас он увидит… – шепнул Конфеткин.
Молодой человек опустил глаза, механически скользнув ими по своему листку, и вдруг странно дернулся всем телом.
– Есть! – засмеялся Конфеткин. – Ему и не нужно было ничего писать. Надпись на его листке появилась сама.
– А что там? – безразлично спросил Инф.
– Только одно слово – «предатель». Те, двое других, только что-то хотели получить здесь, а этот, третий, уже пришел сюда тем, кем хотел стать… И стал им. Понимаешь?
– Нет, – честно признался Инф.
Конфеткин досадливо отмахнулся от старика.
– Ты тупой, как дно бутылки!
Между тем молодой человек отстранился от листка, который лежал перед ним, и на его лице появилось удивление, а потом страх. Подрагивающими руками он взял было этот лист, но Бак сгреб со стола два листка бумаги, а третий, ловко вырвал из рук молодого человека. Старый черт сунул листки в карман засаленной куртки, но не ушел, а остался стоять рядом со столиком.
Откуда-то, точнее говоря, из-за необозримой спины Бака, возникли три рослых черта. Двое из них легко выдернули из кресла молодого человека и потащили его по боковой лестнице на второй этаж. Третий осмотрел два трупа в креслах. Он коснулся ран здоровяка и что-то громко выкрикнул на гортанном языке.
Мертвец в кресле вздрогнул и ожил. Черт-целитель проделал тоже самое с горлом молодой женщины, отчего та не менее быстро пришла в себя и удивленно (примерно так же удивленно, как и раньше) осмотрелась по сторонам.
– Идите, работайте, – недовольно и сипло сказал двоим за столом Банк. – Ты… – он ткнул пальцем в женщину, – ты туда, к гостям… – палец Банка указал на зал. – А ты… – палец Бака показал здоровяку на дверь, – там… Караулить с ребятами будешь.
– Послушайте… – еле слышно начала женщина.
– Молчи! – оборвал ее Банк. – Небось не дура, сама все понимаешь.
– Что?
– Что проиграла.
– Но я не знала! – повысила голос красавица. – Кроме того, меня никто не предупредил, что все может получиться именно так. Я бы никогда не подумала, что Андрей…
– Ты дура, что ли? – перебил возмущенную красотку Банк. – Кто и кого здесь предупреждает? – Бармен улыбнулся, обнажая огромные зубы. – И запомните, не всем везет, ребята.
В зале осторожно засмеялись.
– Старина Бак прав, у нас честнейшая фирма, – пояснил уже порядком захмелевшему Инфу черт Конфеткин. – Первые двое за столом потеряли свои бумаги, потому что умерли, а значит не смогут покинуть «Три дуба». Что касается третьего, – черт кивнул на потолок таверны, где находился ее второй этаж и где исчез худощавый молодой человек, – он в чуть лучшем положении. Но его беда в том, что не он черкнул то слово в своей бумаге. Он его заслужил, он, скажем так, даже достоин его, но не он его написал. А это значит, что он тоже не принадлежит сам себе.
