Черная камея - [34]

Я закивал и поспешил добавить:

– Он не способен на злодеяние, ты сам это понял. Нет слов, чтобы выразить мою благодарность за то, что ты вовремя меня остановил. Убив этого человека, я, скорее всего, и сам бы последовал за ним. Уверен, что не смог бы пережить такой кошмар и непременно нашел бы способ покончить с собственным существованием. Я в ужасе от своей неумелости, ведь подобная смерть... Но ты должен понимать, что он никогда не причинит нам зла – ни тебе, ни мне...

– Ну да, теперь ты готов спасти его от гибели. Можешь не волноваться. Таламаска вне пределов моей досягаемости. Кроме того, я предоставил им то, что они хотели, и теперь на какое-то время им будет чем заняться.

– Да, конечно. Один из них видел тебя, разговаривал с тобой.

– Вот именно. Они будут размышлять об этом, разошлют отчеты своим старшинам, но, уверен, нам вреда не причинят. Ни Стирлинг, ни его сподвижники не явятся сюда, чтобы найти тебя. Для этого они чересчур честны. Но все-таки скажи мне, на всякий случай, если я вдруг недооценил их, у тебя есть безопасное место, где можно укрыться в дневное время?

– Есть, – быстро ответил я. – На острове Сладкого Дьявола, куда они вряд ли когда-нибудь доберутся. Но ты, безусловно, прав: Стирлинг сдержит свое слово и не станет меня искать. Я полностью ему доверяю, и потому тот факт, что я чуть было не лишил его жизни, кажется мне особенно отвратительным.

– А ты действительно чуть не убил его? – поинтересовался Лестат. – Неужели ты перестаешь владеть собой после первого же глотка крови?

Я был безутешен.

– Сам не знаю. В ночь перерождения, едва успев получить Темный дар, я совершил грубейшую ошибку, отняв жизнь у безвинного существа...

– В таком случае это была ошибка твоего Создателя, – возразил Лестат. – Ему следовало находиться рядом и обучать тебя.

Я кивнул.

– Позволь мне льстить себя надеждой, что я не довел бы дело со Стирлингом до конца. Впрочем, я отнюдь не был напуган встречей с ним и тем, что он узнал обо мне, – нет, я жаждал его смерти. Не знаю, чем бы все закончилось. Он боролся со мной изяществом мысли. Есть у него такое качество: изящество мышления. Да, думаю, я бы отнял у него жизнь. Его смерть тесно переплелась с моей любовью к нему. А после я чувствовал бы себя проклятым на всю оставшуюся вечность и непременно нашел бы способ прекратить собственное существование. Я проклят за то, что чуть не сотворил такое злодейство. И за многое другое. И вообще, я не перестаю думать о смерти.

– Как это? Что ты имеешь в виду?

Лестат сделал вид, что поражен, хотя на самом деле его ничуть не удивило мое признание.

– Я словно застыл во времени и бесконечно причащаюсь и подвергаюсь обряду соборования перед смертью или диктую свою последнюю волю. Я умер той ночью, когда мой Создатель даровал мне Темную Кровь, и с того момента будто превратился в одного из тех жалких призраков Блэквуд-Мэнор, которые до сих пор не подозревают, что давно мертвы. И обратного пути нет.

Лестат кивнул, подняв бровь, и, как мне показалось, вздохнул с облегчением.

– Что ж, это гораздо более сильный довод в пользу долгого существования, а не безрассудного и беззаботного поведения.

– Досих пор я так не думал, – быстро ответил я. – Но для меня важнее всего твое присутствие здесь и твоя помощь в противостоянии Гоблину. Ты сам видел, на что он способен, и убедился в необходимости его... уничтожить. И, может быть, меня тоже.

– Ты сам не понимаешь, что говоришь, – тихо возразил Лестат. – Ты вовсе не хочешь расстаться с этим миром, а жаждешь жить вечно. Но не желаешь убивать ради этого, вот и все.

Я чувствовал, что вот-вот расплачусь, достал из кармана носовой платок и вытер им глаза и нос, даже не отвернувшись, ибо это было бы проявлением трусости.

Однако, не поворачивая головы, я все же осмотрелся и, когда взгляд мой остановился на Лестате, не мог не восхититься необыкновенной красотой этого существа.

Одни только глаза уже позволяли назвать их обладателя красавцем, но Лестат был одарен намного щедрее: густая светлая шевелюра, крупный, изящно очерченный рот, выразительное, умное лицо... В ярком сиянии люстры он казался мне достойным поклонения киноидолом, но сам об этом словно и не подозревал.

– А тебя, мой вечный странник, – все так же негромко продолжал он без малейшего намека на осуждение, – я вижу здесь, в изысканной обстановке, среди зеркал и золота, всеми любимого и опекаемого... И вдруг какой-то беспечный демон лишает тебя всего этого и обрекает на страдания, оставляя в одиночестве, сиротой среди смертных, в которых ты все еще отчаянно нуждаешься.

– Нет, – сказал я. – Я удрал от своего Создателя. Но теперь я нашел тебя, пусть даже на одну-единственную ночь. Поверь, я действительно люблю тебя, люблю так же сильно, как тетушку Куин, Нэша и Гоблина. Да, так же сильно, как любил Гоблина. Прости, что не сдержался.

– Тут нечего прощать, – ответил Лестат. – В твоей голове теснятся образы, я ловлю их сумбурное мелькание, в то время как ты стараешься выстроить из этих разрозненных обрывков стройное повествование. Поэтому ты должен рассказать мне все о своей жизни, даже то, что не считаешь важным. Абсолютно все, чтобы не осталось никаких тайн. А потом мы вместе решим, что делать с Гоблином.