Черная Индия - [7]

Вот уже десять лет, как эти шахты были заброшены. Новых месторождений не удалось найти, хотя бурение доходило до глубины полутора и даже двух тысяч футов, и Джемс Старр покинул Эберфойл, уверенный, что самый тонкий из пластов был разработан до полного истощения.

Было совершенно очевидно, что в таких обстоятельствах открытие нового угольного бассейна в глубинах английских недр имело бы огромную важность. Но относилось ли сообщение Симона Форда к чему-либо в этом роде? Вот о чем спрашивал себя Джемс Старр, вот на что хотелось ему надеяться.

Одним словом, не приглашали ли его завоевать еще один уголок богатой Черной Индии? Ему хотелось в это верить.

Второе письмо на миг спутало его мысли по этому поводу, но сейчас Джемс Старр не думал о нем. Кроме того, сын старого мастера был перед ним, ожидая его в назначенном месте. Значит, с анонимным письмом можно было не считаться.

Едва только инженер вышел на платформу, как молодой человек поспешил к нему.

— Ты Гарри Форд? — с живостью спросил Джемс Старр без всяких предисловий.

— Да, мистер Старр.

— Я не узнал бы тебя, дружок! За десять лет ты стал совсем взрослым.

— А я вас узнал, — ответил молодой шахтер, держа шляпу в руке. — Вы не изменились, сударь. Вы тот самый человек, который обнимал меня в прощальный день на шахте Дочерт. Такие вещи не забываются!

— Надень шляпу, Гарри, — сказал инженер. — Дождь так и льет, а вежливость не должна доводить до насморка.

— Хотите, где-нибудь укроемся, мистер Старр? — спросил Гарри Форд.

— Нет, Гарри. Ненастная погода установилась надолго. Дождь будет идти весь день, а я спешу. Идем.

— Как вам угодно, — ответил молодой человек.

— Скажи, Гарри, отец здоров?

— Вполне, мистер Старр.

— А мать?

— Мать тоже.

— Это твой отец писал мне, назначая свидание у ствола Ярроу?

— Нет, я.

— А кто написал мне второе письмо с отменой этого свидания — Симон Форд? — живо спросил инженер.

— Нет, мистер Старр, — ответил молодой горняк.

— Так! — отозвался Джемс Старр, не говоря больше об анонимном письме. Потом он снова обратился к молодому человеку: — А можешь ты мне сказать, чего хочет от меня старик Симон?

— Мистер Старр, мой отец намерен сам сказать вам об этом.

— Но ты это знаешь?

— Знаю.

— Пусть так, Гарри, я не стану больше тебя расспрашивать. Итак, в путь. Мне хочется поскорее поговорить с Симоном Фордом. Кстати, где он живет?

— В шахте.

— Как, в шахте Дочерт?

— Да, мистер Старр, — ответил Гарри Форд.

— Значит, твоя семья не покидала старую шахту со времени окончания работ?

— Ни на один день, мистер Старр. Вы же знаете моего отца. Там он родился, там хочет и умереть.

— Понимаю, Гарри, понимаю… Родная шахта! Он не захотел покинуть ее! И вам нравится там?

— Да, мистер Старр, — ответил молодой шахтер, — потому что мы сердечно любим друг друга и нам немного нужно.

— Ладно, Гарри, — повторил инженер. — В путь!

И Джемс Старр вслед за молодым человеком направился по улицам Колландера.

Через десять минут они вышли из города.

4. ШАХТА ДОЧЕРТ

Гарри Форд был высоким молодым человеком лет двадцати пяти, сильным и хорошо сложенным. Несколько серьезное лицо и сосредоточенный вид еще в детские годы выделяли его среди товарищей. Правильные черты лица, глубокие добрые глаза, волосы, скорее каштановые, чем русые, природная привлекательность — все соединилось в нем, чтобы создать законченный тип лоулендера, то есть равнинного шотландца. Закаленный работой в копях, начавшейся почти с детства, он был здоровым юношей и надежным товарищем с отважной и доброй душой. Руководимый своим отцом и побуждаемый собственным стремлением, он рано начал работать и учиться и в том возрасте, когда другие бывают простыми учениками, сумел стать одним из первых в своем кругу, — и это в стране, где почти нет невежд, ибо она делает все, чтобы искоренить невежество. В первые годы своей юности Гарри Форд не расставался с кайлом, но позднее он приобрел достаточно познаний, чтобы выделиться из среды шахтеров, и наверное сменил бы своего отца в качестве старшего горного мастера шахты Дочерт, если бы не прекратили ее разработку.

Джемс Старр был еще хорошим ходоком, но все же не мог бы угнаться за своим проводником, если бы тот не умерил шага.

Дождь утихал. Крупные редкие капли рассыпались водяной пылью, не достигая земли. В воздухе как будто проносились в порывах ветра волны холодной влаги.

Гарри Форд и Джемс Старр прошли около мили по извилистому левому берегу реки. Молодой человек нес легкий багаж инженера. Затем они свернули на дорогу, уходившую вглубь края под большими деревьями, струящимися дождевой водой. С обеих сторон там и тут виднелись одинокие фермы, окруженные обширными пастбищами. Стада мирно щипали траву, всегда зеленую на лугах Нижней Шотландии; это были безрогие коровы или мелкие овцы с шелковистой шерстью, похожие на игрушечных барашков. Пастухов не было видно, они прятались, вероятно, по каким-нибудь дуплистым деревьям; но вокруг стад бродили «колли» — собаки характерной для этой местности породы, известные своей бдительностью.

Ствол Ярроу находился милях в четырех от Колландера. Джемс Старр был взволнован. Он не видел этих мест с тех пор, как последняя тонна эберфойлского угля была погружена в вагон железной дороги в Глазго. Сельская жизнь сменила промышленную, всегда более деятельную и шумную. Контраст был тем разительнее, что зимой полевые работы приостанавливаются. Но в прежнее время горняки оживляли эту местность, работа шла и на поверхности и под землей в любое время года. Большие транспорты с углем проходили днем и ночью. Рельсы, прежде стонавшие под тяжестью вагонов, ныне засыпаны были землей на истлевших шпалах. На смену рельсовым путям пришли простые стародавние дороги, мощеные или даже грунтовые. Джемсу Старру казалось, что он пересекает пустыню.