Чёрная гончая смерти - [7]

3. Черные руки

Вначале в моем пробуждающемся сознании забрезжил мерцающий огонек. Я зажмурился, тряхнул головой и вдруг окончательно очнулся. Я лежал навзничь на маленькой прогалине, окруженной башнями черных деревьев, на которых играли блики колеблющегося пламени от воткнутого рядом со мной в землю факела. Моя голова пульсировала болью, кожу на ней стянула запекшаяся кровь, а мои вытянутые вперед руки были скованы наручниками. Одежда на мне была порвана, а тело саднило, будто меня грубо волокли через кустарник.

Надо мной высилась сидящая на корточках огромная черная фигура — негр среднего роста, но невероятно широкоплечий и коренастый, одетый лишь в рваные и испачканные глиной бриджи — Топ Брэкстон. В каждой руке он держал по револьверу, из которых целил попеременно в меня, прищуривая глаз над стволами. Один был мой, другой принадлежал констеблю, которому Брэкстон выбил утром мозги.

С минуту я лежал неподвижно, следя за игрой пламени факела на его огромном черном торсе. Блики света превращали его гигантское тело то в сияющее эбеновое дерево, то в тусклую бронзу. Он походил на существо из адской бездны, откуда выполз тысячелетия назад род человеческий. Свирепость негра отражалась в бугрящихся на мощных, по-обезьяньему длинных руках, мышцах, огромных плечах и конической голове, сидящей на колоннообразной шее. Широкие плоские ноздри, тусклые глаза, толстые губы, обнажающие смахивающие на клыки зубы — все говорило о родстве этого человека с его первобытными предками.

— Как, черт побери, ты ввязался в этот кошмар? — спросил я.

Он оскалился в обезьяньей ухмылке.

— Тебе и впрямь пора было оклематься, Кирби, — процедил он. — Я хотел, чтобы ты очнулся и увидел того, кто убьет тебя. А потом я ворочусь и погляжу, как миста Гримм угробит старика и девчонку.

— О чем ты болтаешь, черный дьявол? — строго проговорил я. — Гримм? Что ты о нем знаешь?

— Я повстречал его в глухих дебрях после того, как он убил Джима Тайка. Слышу пальбу, иду поглядеть с факелом — думал, кто-то гонится за мной. И встречаю мисту Гримма.

— Так это тебя я видел с факелом, — проворчал я.

— Миста Гримм очень умный. Говорит, если я помогу ему прикончить кое-кого, он поможет мне удрать. Потом берет бомбу и швыряет в хижину, но бомба не убивает тех людей, а только парализует их. Я слежу за дорогой и оглушаю тебя, когда ты идешь назад. Но того парня, Эшли, не парализовало; тогда миста Гримм берет да и выкусывает ему глотку, как поступил с Джимом Тайком.

— Как так «выкусывает глотку»?

— Миста Гримм не совсем человек. Он стоит и ходит как человек, но он отчасти не то собака, не то волк.

— То есть, «оборотень»? — спросил я, холодея.

— Ага, точно, — ухмыльнулся он. — Таких много на «старой Родине». — Он вдруг посуровел. — Я болтал слишком долго, а сейчас вышибу тебе мозги.

Его толстые губы застыли в мертвой усмешке убийцы и он, прищурясь, поднял револьвер в правой руке. Мое тело напряглось, я отчаянно искал какую-то уловку, пытаясь спасти жизнь. Мои ноги не были связаны, но руки скованы и малейшее их движение отзовется горячим свинцом, пронзящим мой мозг. Я лихорадочно погрузился в глубины черного фольклора в поисках полузабытого суеверия…

— Эти наручники принадлежали Джо Сорли, верно? — осведомился я.

— Ага, — усмехнулся он, продолжая целиться. — Я взял их у него заодно с пушкой после того, как пробил ему голову прутом от решетки. Мне показалось, что они на что-нибудь сгодятся.

— Знай, если ты убьешь меня в наручниках, то будешь проклят навек! Разве тебе неизвестно, что убивая человека с крестом, ты навеки навлекаешь на себя гнев его призрака?

Он резко опустил оружие, и его ухмылка превратилась в злобный оскал.

— Что ты хочешь сказать, белый человек?

— То, что сказал. Внутри одного из колец нацарапан крест. Я видел его тысячу раз. А теперь стреляй — и я утащу тебя в ад.

— Которое кольцо? — рявкнул он, угрожающе поднимая рукоять револьвера.

— Найди сам, — хмыкнул я. — Валяй, что ж ты не стреляешь? Надеюсь, ты успел отоспаться вволю, потому что я позабочусь о том, чтобы ты никогда не уснул снова. Ночью под деревьями ты увидишь над собой мое насмешливое лицо. Ты услышишь мой голос в ветре, стонущем в кипарисах, а когда закроешь глаза в темноте, то почувствуешь мои пальцы на свое горле.

— Заткнись! — проревел негр, потрясая револьвером. Его черная кожа приобрела пепельный оттенок.

— Заставь меня заткнуться, если посмеешь! — Я с трудом приподнялся и сел, но тут же с руганью упал на землю. — Будь ты проклят, у меня сломана нога!

При этих словах его сероватая кожа снова стала эбеновой, а красноватые глаза зажглись решительностью.

— Говоришь, сломана? — Он обнажил блестящие зубы в хищной ухмылке. — Должно быть, крепко упал, когда я тебе врезал.

Положив оба револьвера на землю подальше от меня, он наклонился надо мной, нащупывая ключ от наручников в кармане своих бриджей. Его самоуверенность была оправдана — разве я не был безоружен и беспомощен со сломанной ногой? Мне ни к чему были оковы. Нависая надо мной, Брэкстон повернул ключ в старомодных наручниках и сорвал их с моих рук. Но в тот же миг мои руки жалящими змеями прыгнули к его черному горлу, жадно сомкнулись на нем и потянули негра вниз.