Черная дыра. Как Европа сделала Африку нищей - [61]

В частности, можно ожидать, что по мере укрепления в Африке капитализма будет увеличиваться и численность пролетариата. Темпы этого роста будут, по-видимому, невысокими. Однако о признаках пролетаризации свидетельствуют не столько темпы роста численности наемной рабочей силы, сколько значительный и широкомасштабный рост так называемого неорганизованного сектора (informal sector). Неорганизованный сектор составляют люди различных видов занятости за пределами действия официальной структуры заработной платы, такие, как придорожные механики, торговцы вразнос, чистильщики обуви и т. д. Представители неорганизованного сектора совершают, образно говоря, остановку на полпути к пролетаризации. В 1970 г. проведенное Обществом экономических и финансовых исследований (СЕТЕФ) исследование позволило выявить, что занятое население Берега Слоновой Кости распределяется следующим образом: 11,7 % – организованный сектор и 88,3 % – неорганизованный. Африканские правительства и такие международные организации, как МОТ, Мировой банк и ЭКА, по-видимому, очень заинтересованы в институционализации и стабилизации неорганизованного сектора. Однако нет никаких признаков, что они могут остановить или существенно замедлить процесс пролетаризации. Ожидают, что численность крестьян будет снижаться, но характер их взаимоотношений с классом капиталистов по-прежнему сохранится. Описанный выше сложный механизм эксплуатации крестьян и впредь будет действовать. Можно ожидать классовой дифференциации крестьянства. По всем признакам такая дифференциация происходит медленно.

В классовой структуре Африки наблюдается усиливающаяся тенденция к расширению экономической пропасти между крестьянством и кучкой влиятельных землевладельцев и аграрных капиталистов. Отчет миссии МОТ в Кении («Employment Incomes and Equality», ILO, Geneva, 1972) показывает, что происходит именно такого рода классовая дифференциация. В нескольких других исследованиях делаются такие же выводы. Например, в исследовании проблем сельскохозяйственной Кении (Africa Report № 1, 2, 1972). Муди приходит к следующему выводу: «В Кении реальный процесс формирования классов на основе владения землей происходит в связи с различиями в эксплуатации земли внутри и за пределами выделенных районов. Например, из общей площади сельскохозяйственных угодий Кении, оцененной в 6,7 млн га, 1,1 млн га до сих пор принадлежит лишь примерно 1500 владельцам. На 0,6 млн га площадей, занимаемых системой поселений, приходится приблизительно 53 тыс. семей, а на оставшиеся 5 млн га “резервных” площадей – примерно 1,3 млн хозяйств. Другими словами, 0,1 % землевладельцев владеют в среднем 714 га, а 94 % других землевладельцев – в среднем 3,8 га». Приведенные данные поверхностны, однако представляется, что указанная тенденция довольно характерна и для таких стран, как Кения, Сенегал, Камерун, Малави, Берег Слоновой Кости и Нигерия. Для Танзании, Мозамбика, Анголы и Эфиопии она менее показательна, хотя эти страны для Африки скорее исключение, чем правило. Наиболее заметные изменения происходят в отношениях и в характере противоречий внутри класса капиталистов. Основной момент в исследовании этого вопроса, и момент довольно важный, – определенная «африканизация» класса капиталистов в африканских странах после их политического освобождения.

Она определяется тремя факторами: во-первых, попытками колониальных правительств создать африканскую «элиту», разделявшую их ценности, привязанную к их интересам и способную управлять от их имени после освобождения; во-вторых, попытками национальных лидеров, пришедших к власти после завоевания независимости, «африканизировать» собственность и контроль над экономикой и, в-третьих, их усилиями укрепить материальную базу и превратить официальные полномочия в реальную власть. Мы проиллюстрируем этот процесс «африканизации» правящего класса опытом Кении. Когда англичане увидели, что политическое освобождение Кении неизбежно, они решили сами выбрать себе наследников.

В сущности, они попытались создать африканскую «дочернюю» буржуазию, представители которой разделяли британские ценности и были привержены интересам, состоящим в укреплении неоколониальной зависимости, а также обеспечить капиталистический характер новых африканских правительств, послушных и зависимых. В Кении такой первой и настойчивой попыткой создать африканскую буржуазию и африканскую земельную аристократию, которые симпатизировали бы капитализму и разделяли бы интересы Британии, были различного рода планы поселений, в частности План по распределению 1 миллиона акров, осуществление которого началось в 1961 г. Внешне его выполнение должно было загладить несправедливость, выразившуюся в лишении африканцев земли, и предотвратить повторение политических волнений, наподобие тех, которые пережила Кения во время восстания May-May. Подобный план мог в равной степени служить как той, так и другой цели. Однако он должен был служить в то же время цели создания африканской земельной аристократии и развитию аграрного капитализма. План по распределению 1 миллиона акров был первым в ряду подобных замыслов. Согласно ему, 35 тыс. семей расселялись на 470 тыс. га земли стоимостью примерно 30 млн ф. ст. Средний размер ферм должен был составить около 12 га. Для поселений во всех случаях подбиралась элита или потенциальная элита. Это были люди, внушавшие уверенность, что они справятся с обработкой таких больших участков, люди, к числу которых относились удачливые предприниматели, политические деятели, высшие служащие и богатые фермеры. За этим планом последовало несколько других, привлекавших к земледелию также людей с более скромными средствами.