— Мы не можем чем-нибудь помочь?
— Можете. Посчитайте патроны и разложите их на равные кучки… Неплохо было бы и бинты приготовить… Легг, надо бы закрепить петли на этой ставне, а то они совсем разболтались. Не принесете отвертку?
Часов в десять вечера неожиданно выяснилось, что прислуга (туземцы, согнанные в посольство из окрестных деревень) потихоньку сбежала; остались только погонщики верблюдов, которые пришли вместе с Бэзилом. На кухне они нашли мясо, потушили его и наелись так, что не могли сдвинуться с места:
— Все остальные домой пошел. Резать головы не хочет. Они очень нехороший. Мы хороший — здесь будем жить.
Когда о дезертирстве прислуги стало известно, в гостиной наступило всеобщее уныние. Сэр Самсон выразил чувства присутствующих, когда, с раздражением отодвинувшись от стола, заметил:
— Дело дрянь, раз сегодня вечером у меня даже нет настроения сыграть в нарды.
Но, вопреки ожиданиям, ночь прошла спокойно. Мужчины, сменяя друг друга каждые три часа, охраняли территорию. Каждый спал, положив рядом с собой оружие: револьвер, винтовку, дробовик или обыкновенный секач. Приглушенный шепот в комнатах наверху, шуршание халатов, постукивание домашних туфель и громкие вскрики младшего сына Анстрадеров, которому снились кошмары, свидетельствовали о том, что женщины спали немногим больше мужчин. На рассвете, бледные, с красными глазами, все снова собрались в гостиной. Английская горничная леди Кортни и индиец-дворецкий отправились на кухню и, переступая через спящих погонщиков, с трудом пробрались к плите сварить кофе. Настроение немного поднялось, все снова, перестав шептаться, заговорили, впервые за последние десять часов, нормальными голосами, стали даже позевывать.
— Одна ночь позади, — сказал Бэзил. — Впрочем, реальная опасность будет вам угрожать, когда в городе подойдут к концу запасы продовольствия.
Все снова впали в уныние.
Выйдя на лужайку, они увидели, что над городом стелется дым.
— Пожар-то до сих пор не потушили!
— Ой, смотрите! — воскликнул Анстрадер, глядя на него. — Это ж тучи.
— Позвольте, сезон дождей должен начаться только через неделю…
— По-разному бывает.
— Действительно, тучи, — сказал Бэзил. — Я так и знал, что в эти дни должны начаться дожди. В Кении дождь пошел на прошлой неделе. Да, теперь мост через Лумо нескоро починят.
— Значит, сегодня надо сажать луковицы, — спохватилась леди Кортни. — Наконец будет хоть какое-то осмысленное занятие. А то только и делаем, что простыни на бинты рвем да мешки песком набиваем. Жаль, что вы не предупредили меня раньше, мистер Сил.
— На вашем месте, — сказал Бэзил, — я бы не луковицы сажал, а проверил наличие продовольствия и установил строгий рацион. Боюсь, мои ребята за вчерашний вечер съели ваш недельный запас.
Все разошлись кто куда, каждый пытался заняться полезным делом, но вскоре послышался какой-то странный звук, и все, что-то крича наперебой, снова сбежались на лужайку. К посольству, рокоча, приближался аэроплан.
— Это наверняка Байон, — сказал Бэзил. — Удирает на материк. Но аэроплан взял курс на посольство; снизившись, он стал делать над лужайкой круги, отчего из конюшни послышалось громкое ржанье обезумевших от страха пони. Уже видна была голова пилота, который выглядывал из кабины, и вскоре с самолета упал завернутый в английский флаг сверток, после чего аэроплан вновь поднялся в небо и улетел в сторону побережья. Дети Анстрадеров, оглашая окрестности торжествующими воплями, понеслись в сад и, прибежав обратно, вручили сверток послу. В записке карандашом, подписанной командиром аденской эскадрильи, говорилось следующее: «Высылаю два транспортно-десантных самолета и три бомбардировщика. Будьте готовы эвакуироваться через час после получения этой записки. Ничего, кроме официальной переписки и личных вещей, взять на борт не смогу».
— Это дело рук Уолша. Толковый малый — я всегда говорил. Не понимаю только, к чему такая спешка?
Через час на лужайке перед главным зданием выросла целая гора из баулов и чемоданов.
— «Официальная переписка»! Знать бы еще, где она, эта переписка! Уильям, поищите, голубчик. Сомневаюсь, правда, чтобы там нашлось что-то ценное.
— Лошадей придется вывести из конюшни. Пусть себе пасутся… Будем надеяться, что с ними ничего не случится.
— Закройте все двери, а ключи спрячьте. А впрочем, какая разница!
— Папа, зачем ты набрал столько фотографий?
— Как быть с паспортами?
За неимением своих вещей, приехавшие из города помогали упаковывать чужие.
— Первый раз в жизни лечу. Я слышал, что в самолете многим становится нехорошо.
— Бедный мистер Рейт.
Оставшись не у дел, Бэзил стоял в стороне и, опершись на ствол своего ружья, молча наблюдал за сборами. С ружьем, в длинном белом балахоне, он был похож на часового.
Пруденс подошла к нему, и они направились в угол сада, за рододендроны. На ней был лихо сдвинутый набок красный берет.
— Бэзил, милый, брось ты этого идиотского императора! Поедем лучше с нами.
— Не могу.
— Пожалуйста!
— Нет, Пруденс, не могу. Не беспокойся, все будет в порядке. Мы еще встретимся. Где, не знаю, но встретимся.
Появившиеся на горизонте тучи заволокли все небо.
