Через Урянхай и Монголию - [64]

Успех табуна зависит от хорошего и бдительно жеребца. Поэтому конюхи дают коням свободу в выборе жеребца-вожака, потому что полностью доверяют их инстинкту.

Наконец мы добрались до реки Керулен, которая берёт своё начало в местности Карабуилун, проходя широкой лентой через безлесные, но очень плодородные степи. Эти степи не пустынны. Множество улусов и юрт пестрят белыми пятнами среди моря трав. Кругом пасутся стада крупного рогатого скота и баранов, насчитывающие более десятка тысяч голов. Табуны коней с небольшой головой и широкой грудью стерегут коней в длинных шубах и бараньих капюшонах, держа арканы или урги[27].

В ограждениях выпасаются двугорбые верблюды, предназначенные для продолжительной транспортировки. Хозяева часто осматривают подошвы их копыт, проверяя, выдержат ли они острый гравий и песок дальней дороги. Ранней зимой выходят эти животные, навьюченные шерстью, слитками серебра и шкурами, до Калгана, Пекина или Тентсина, откуда возвращаются только в марте, с чаем, шёлком, чешуёй далембой и табаком.

До Тибета караван идёт три-четыре месяца, а купцы, торгующие с сартами, возвращаются домой только спустя двенадцать — восемнадцать месяцев. Верблюды, предназначенные для этих путешествий, остаются целое лето на выпасе в степи, без присмотра. Их горбы, свободно свисающие весной, осенью торчат как холмики, а длинная мягкая шерсть обильно покрывает тело. После выпаса верблюды на восемь дней загоняются в ограждение, где стоят без питания и питья. Это время надо выдержать до такого огрубения подошв, чтобы нельзя было их разрезать даже острым ножом. Других животных нельзя брать для перевозки груза, потому что спустя несколько дней они сдирают мягкие подошвы и нужно оставлять их в степи на произвол судьбы.

Окрестности Керулена очень благоприятны для разведения скота и земледелия, поэтому здесь полно хуторов бурят и российских колонистов. Возделанные поля покрывает просо и другие зерновые культуры. Однако монголов не привлекает земледелие, они предпочитают кочевую жизнь пастухов.

Барон Унгерн заключил договор с Богдо-гегеном, чтобы окрестности рек Керулена и Селенги были отданы добровольцам Азиатской Дивизии. Вначале власть должна была обеспечивать этих колонистов семенами, земледельческими орудиями и строевым лесом. В больших колониях планировалось организовать конюшни племенного, а также крупного рогатого скота. Особые, образцово организованные молочные заводы должны были перерабатывать молоки. Урга, благодаря месторождениям каменного угля и железа, как фабричный центр могла удовлетворять потребности жителей. В больших торговых пунктах могли появиться кожевенные заводы и шерстомойные предприятия, фабрики войлока и фетра. Таким образом, Монголия могла бы использовать свои громадные степи, развивая промышленные и горнодобывающие предприятия, экспортируя вместо сырья собственные изделия. Земные богатства, урожайность почвы, полные рыбы озёра и реки, наконец, миллионы голов скота и тягловых животных позволяли верить в гигантский денежный оборот и поднятие культуры этого края.

Китайцы знали и понимали богатства Монголии, поэтому пробирались в самые плодородные её местности как купцы, земледельцы, промышленники. Но ни их орудия, ни их устаревшие способы промысла и земледелия не отвечали потребностям времени. Китайские купцы, благодаря врождённой хитрости, обманывали монголов и вытягивали из этого колоссальные прибыли.

Большевики, завладев Ургой, Ван-хурэ, Дзаин-шаби и Хатхылом, немилосердно грабили страну. Стада баранов, скота и коней, реквизированные без всякого права, шли в Россию. Взамен они кормили туземцев коммунизмом или, в случае сопротивления, пулей. Таким образом, вместо планируемого процветания, Монголия превращалась во всё более разорённую пустыню.

Одновременно здесь разгоралась гражданская война. В княжестве Халха местное население, совместно с отрядами «красных», нападало на хошуны, сжигая и уничтожая их. Богатые и многочисленные «хурэ» оберегали ламы, завзятые противники большевиков.

В резиденции Цецен-хана, полковник К., временный заместитель полковника О., был на аудиенции у хана, во время которой узнал о пребывании в окрестностях Харабуина отряда полковника Казагранди под командованием есаула Шилова, как и о наличии интендантства под командованием хорунжего. Со слов хана мы заключили, что содержатся там более десяти тысяч коней, огромные запасы продуктов и золота. К сожалению, недолго мы тешили себя надеждой воспользоваться в близком будущем этими богатствами. Вскоре пришло известие о размолвке между поручиками Ждановым и Барановым, которая закончилась смертью последнего. Этот случай свёл на нет дисциплину. Разбивали ящики, крали коней и скот, продавая их монголам за бесценок. Таким состоянием дел воспользовались халхасы: они напали на обоз и, вырезав спящих солдат, завладели его имуществом. Только несколько офицеров и солдат сумели убежать, среди них и Жданов, который со значительным запасом золота направился во Владивосток.

Большевистские отряды напали на наш след и преследовали всюду. Поэтому по совету хана направились мы снова в степи. Однако большевики не оставили нас в покое. Однажды мы отразили нападение значительно отряда их кавалерии, но, отступая, должны были снова бороться с ещё большими силами. На этот раз побитые большевики отступили и в течение длительного времени не тревожили наш покой.