Через тысячу лет - [3]

— Кто знает, кто знает, может быть и увидим это самое будущее…

— Значит, дорогой профессор, вы нашли эликсир долголетия средневековых алхимиков? — пошутил я.

Улыбка сбежала с лица профессора.

— Элексир? Пфа! Вздор какой! Думаю — кое-что получше! Ну, поправляйтесь, и тогда мы еще поговорим…

На этом профессор круто оборвал и, сухо простившись со мной, быстро вышел своей вздрагивающей походкой из комнаты.

Наконец наступил день, когда я почувствовал себя совершенно здоровым. Я в свою очередь горячо благодарил своего хозяина за его заботливый уход и уже собирался откланяться, как заметил, что профессор глядит на меня поверх своих круглых очков странно-внимательным взглядом.

— Постойте, — с некоторым усилием заговорил он наконец, — я хочу вам… Прежде всего скажите: чувствуете ли вы себя достаточно сильным? Что вы ловки и находчивы, я убедился, на деле…

В ответ на этот вопрос я молча поднял свой довольно-таки тяжеловесный чемодан и «выжал» его одной рукой над своей головой.

— Отлично. Нервы у вас тоже в порядке. Это я и сам знаю. У меня есть ваша кардиограмма и кривая рефлексов… Быть может, вы сумеете оказать мне еще одну услугу, а я вам…

И, загадочно усмехаясь, он повел меня под руку в свой кабинет, где я уже один раз побывал для рентгеновского просвечивания.

— Ну, садитесь, коллега, и внимательно слушайте, — обратился ко мне профессор. — Мне кажется, что вы тот самый человек, который мне нужен. Хотите совершить со мной одно путешествие?

И снова та, прежняя, виденная мною мудрая улыбка старого фавна.

— Неужели вы забыли о своем желании заглянуть в отдаленное будущее? — продолжал он, видя мое недоумение: — именно такое путешествие я и хочу вам предложить!

Я невольно оглянулся на дверь. Путешествие во времени? Что за чепуха! Это хорошо у Уэльса, но в действительности разве это возможно? Бедняга… Впрочем, сумасшедшим, кажется, не противоречат…

И я заставил себя сделать внимательно-любезное выражение лица.

Профессор откинулся на кресле и начал хохотать так, что слезы выступили у него на глазах.

— Браво, мой молодой друг, браво! Да вы артист! Какое самообладание с сумасшедшим! Так? Я угадал? Ведь таким я кажусь вам сейчас?

Старик положительно обладал искусством «чтения в сердцах»… Я мог только растерянно пожать плечами.

— Ну, шутки в сторону, не будем тратить самое дорогое, что у нас есть, т. е. время. Слушайте же внимательнее.

— Что такое время? Что такое пространство? Этими вопросами задавались с незапамятных времен лучшие умы всего мира. Ваш гениальный Лобачевский и наш великий Эйнштейн прорубили брешь в старых понятиях о времени и пространстве… Эпоха дуализма, которая так резко разграничивала еще совсем недавно понятие о материи и энергии, вытесняется монистическим взглядом на эти феномены. Мы уже знаем, что материя — это центр энергии, и что материя, считавшаяся раньше неразрушимой, может быть рассеяна и превращена в огромное количество внутриатомной энергии. По-видимому, то же ждет и пространство, и время. Обе эти категории нашего восприятия внешнего мира тоже будут слиты в одно целое и составят также разновидность особого рода энергии. Наше сознание с трудом еще воспринимает эту идею об общности времени и пространства, но когда-нибудь настанет пора (о, очень не скоро!), когда мы будем мыслить совсем по-иному… Вы знаете, конечно, что у пространства есть три измерения: ширина, высота и глубина. В этих трех измерениях мы и воспринимаем нашу вселенную. О четвертом, непознаваемом нами, измерении, я думаю, вы тоже слышали. Это отнюдь не математическая фикция: это не что иное, как время, в котором движется наше трехмерное пространство.

— Приведу вам пример. Допустим, наш мир имеет лишь два измерения, и вселенная представляет собою бесконечную плоскость. В этом мире обитают плоские существа. Третье, перпендикулярное к нашей плоскости измерение им тогда непонятно. Предположим, что вся наша плоская воображаемая вселенная движется в перпендикулярном к ней направлении, которое будет тогда играть для нее роль времени. Каждый момент эта плоскость будет занимать в своем движении новое положение. Наши воображаемые плоские существа не могут выйти из своей ограниченной двумерной вселенной, и понятие «перпендикуляра» не умещается в их сознании одновременно с понятием о своих двух измерениях; поэтому они могут мыслить о нем лишь во времени.

— Вот, то же самое происходит и с нами: мы не можем осознать наш четвертый перпендикуляр и называем его временем.

— Теперь возьмем другой пример. Вы стоите на якоре в лодке, в бескрайно-широком движущемся водном потоке. Берегов не видно, но вы ощущаете удары струй воды о дно вашей лодки и, бросив в воду кусок дерева, видите, как его уносит назад. Теперь вообразите, что течение прекратилось. Вода неподвижна, но вы, снявшись с якоря, с прежней скоростью течения воды сами двигаетесь вперед. Те же струи воды плещутся у бортов, — брошенный кусок дерева так же уходит из поля вашего зрения… Что же изменилось тогда? Да ничего, так как движение относительно.

— Если же мир и мы — лодка, а время — океан, по поверхности которого мы движемся, то, быть может, удастся стать с нашей лодкой на якорь и заставить струи двигаться нам навстречу. Если бы удалось выделить из бесконечной глади океана времени небольшую струю и заставить ее мчаться с желаемой скоростью нам навстречу, то мы могли бы по произволу передвигаться во времени так же, как мы сейчас передвигаемся в нашем пространстве… Весь вопрос в том, как усилить течение времени или, что то же, как выделить часть пространства и заставить его с желаемой быстротой передвигаться по «линии времени», «вперед» — в будущее или «назад» — в прошедшее…