Через три войны - [12]

- Да, братва, вряд ли нам устоять в этой войне с нашими офицерами-белоручками, - раздался чей-то голос позади меня. - Им не воевать, а только пировать. К примеру, наш командир полка генерал Ильяшевич. Какой из него вояка! Когда он на коне, все одно что мешок с отрубями. В пенсне ничего кругом себя не видит...

Поезд остановился на станции Бугульма. В вагон зашел взводный, поручик Бжизицкий, поздоровался наигранно-бодро:

- Здорово, молодцы! Как устроились?

- Ничего, вашбродь, - хором ответили солдаты.

Набравшись храбрости, один из солдат спросил:

- Ваше благородие, по какому такому случаю война объявлена и долго ли она будет продолжаться?

Бжизицкий степенно ответил:

- Войну государь объявил Вильгельму потому, что немцы и австрийцы обижают братьев славян. А долго ли ей длиться, - он помолчал, будто прикидывая в уме, и закончил уверенно, - месяцев шесть пройдет, к зиме покончим с пруссаками.

Солдат Гилев, видя, что офицер охотно отвечает на вопросы, тоже вступил в разговор:

- Ваше благородие, помню я, когда мы с японцем начали воевать, нам тоже говорили: больше полгода войне не быть, мы их шапками закидаем. А вышло так, что по мы их, а они нас...

Бжизицкий нервно протер пенсне, в упор уставился на Гилева, будто видел его впервые, затем грозно отрезал:

- Чтоб я больше таких разговоров в своем взводе не слышал! - Круто повернулся и был таков.

Утром мы из вагонов видели, как по дорогам потянулись вереницы крестьянских подвод с мобилизованными.

Сборы на зимних квартирах в Казани были недолгими. Через сутки мы уже снова сидели в вагонах. Наш воинский поезд на всех парах несся на запад. На остановках без разрешения нельзя было выходить из вагонов. Нашему эшелону оказали "честь": два раза посылали эскадрон на усмирение взбунтовавшихся мобилизованных солдат на станциях Минск и Белосток.

Под Белостоком на каком-то полустанке наш полк выгрузился и походным порядком двинулся на Варшаву. Эта неожиданная высадка вызвала среди солдат много разных толков: одни говорили, что дальше двигаться по железной дороге нельзя, потому что в небе появились немецкие дирижабли, другие уверяли, что немец уже близко, подходит к Варшаве.

В действительности же все объяснялось гораздо проще: надо было срочно высвободить вагоны для переброски на фронт других частей.

Еще в пути поползли среди солдат слухи о том, что у нас мало орудий, пулеметов и даже винтовок.

- Коли оружия нет, шапками немца забросаем, - высказался какой-то шутник.

В Варшаве наша 5-я кавалерийская дивизия с неделю простояла на отдыхе.

Газеты скупо освещали положение на фронтах. Но солдаты знали больше того, что писалось в газетах: наши войска на юге отходили к Иван-Городу и Варшаве.

В первый месяц войны нас обрадовали успехи 1-й армии Ренненкампфа. Она вторглась в Восточную Пруссию. Газеты восторженно писали, что враг бежит. Однако эти успехи были временными и незначительными. Вскоре пришли другие, более достоверные, но невеселые вести: немец нас лупит на всех фронтах. "Прославленного" генерала Ренненкампфа назвали немецким шпионом.

Из Варшавы кавдивизия выступила в район местечка Ново-Място на реке Пилице. Здесь произошел наш первый бой.

Сначала драгуны атаковали немецкий батальон велосипедистов, захватив с полсотни пленных. Начальство поспешило раздуть этот боевой успех, выдать его за крупную победу. Затем дивизия вышла в район местечка Погребище во фланг и тыл немецкой пехотной бригаде ландштурма.

Целый день полки готовились к атаке, но она так и не состоялась. Произошли мелкие стычки, и немецкая бригада ретировалась. А наш командир дивизии барон фон Мориц, вместо того чтобы стремительно преследовать противника, вернул полки в исходное положение за Пилицу. Бригада смогла преспокойно оторваться и уйти от преследования. За эту "операцию" фон Мориц был отстранен от командования дивизией. Его преемником стал генерал Чайковский. Но он, как и Мориц, не блистал ни умом, ни военными знаниями. В этом мы убедились в первом же бою под его командованием.

А произошло вот что. На город Сандомир наступала пехота - Тульский полк. Одного этого полка было мало для того, чтобы прорвать сильно укрепленные позиции врага. Надо было немедленно ввести в бой для поддержки Тульского полка нашу кавдивизию, стоявшую во втором эшелоне. Все мы ждали, что приказ об этом вот-вот поступит. Но Чайковский не спешил, хотя прекрасно знал, что пехотинцы истекают кровью и их атака может захлебнуться. Тогда солдаты драгунского полка, не дожидаясь приказа сверху, сами перешли в наступление. Немцы были оттеснены, и мы заняли город Сандомир.

После этого боя солдаты стали вслух высказывать недовольство новым командиром дивизии, дескать, сменили кукушку на ястреба, да и тот оказался петухом.

- Ну, братцы, с таким начальством не до жиру, быть бы живу, - говорил солдат Блажевич.

Весь 1914 год наш полк бесцельно колесил по полям Западной Польши, а враг тем временем продолжал наступать.

Мы больше не верили в то, что война скоро закончится, и совсем уже перестали верить в ее успешный исход. Падала в полку дисциплина, солдаты все чаще роптали, поминали недобрым словом самодержца, затеявшего эту бессмысленную бойню.